Ангел-искуситель

Ну, конечно, когда же он с собеседником соглашался. Согласиться и кивком можно, а несогласие простор для ответной речи дает.

Так и есть.

– Там ни один квадратный метр без дела не гуляет, – оседлал отец своего конька. – И куча двориков образуется между домами за счет их формы. В эти дворики и площадка детская впишется, и ветром продуваться не будет со всех сторон, и магазин небольшой станет, чтобы за буханкой хлеба и бутылкой молока в супермаркет не бегать. Нет, Вы даже и не спорьте – очень все толково там продумано.

Мой ангел, похоже, и не собирался спорить. Вместо этого он вдруг встрепенулся, как будто его осенила блестящая мысль. Ой-ой-ой, не нравится мне это…

– А знаете, Сергей Иванович и Людмила Викторовна, хотелось бы мне как-то в гости вас к себе пригласить, – сказал он, глянув мимолетом на мать, но обращаясь, в основном, к отцу. – А то вот уже второй раз обедом меня угощаете, а я…

Что он делает? Нет, ну, что он делает?! Мы же говорили, мы же оба согласились, что его хоромы – как номер в гостинице! С первого же взгляда видно, что там никто не живет. По крайней мере, давно. Сказать, что он в последнее время у меня живет? Но мать-то точно знает, как давно мы познакомились! Ну, и как мне теперь из этого выпутываться?

Мать уже замерла в охотничьей стойке: глаза разгорелись, на губах – улыбка восторженная, грудью на стол навалилась – не терпится ей опять в разговор включиться. Ну, конечно, вот она – пресловутая разведка, на которую она меня подбивала! А тут – сама, своими глазами… Сейчас точно начнет спрашивать, когда встречаемся…

– Но только вы уж не обессудьте, – проникновенно продолжал тем временем мой ангел, – особого уюта в доме у меня нет. – Я с облегчением перевела дух. – Дома я бываю не так часто, как хотелось бы, в командировки выезжать приходится… Хотя, впрочем, сейчас, я надеюсь, многое изменится…

– Да-да, – воскликнула мать, пользуясь возможностью вновь вступить в разговор и одновременно показать свою осведомленность, – Танечка говорила нам, что прошлая командировка понадобилась Вам, чтобы разорвать контракт в… Я не помню, в какой город Вам поехать пришлось?

– На самом деле, у меня там был не один контракт, а три, – сообщил ей мой ангел, уходя от прямого ответа и одарив меня убийственным взглядом. – Я всегда стараюсь организовать свою работу максимально компактно; не ехать же в другой город ради одной консультации. – В меня полетел еще один значительный взгляд. – Но в целом, да, это – правда; на сегодняшний день я закрыл все выездные контракты.

– А что так? – спросила мать, затаив дыхание.

И не успела я ни понять, что сейчас произойдет, ни испугаться, как мой ангел торжественно объявил: – Дело в том, что мы с Татьяной решили пожениться.

У меня возникло ощущение, что со времени моего прошлого приезда – именно в том месте, где стоит мой стул – родители построили дополнительный вход в подвал, искусно скрытый абсолютно незаметным люком. Но построили недостаточно качественно – сейчас этот люк под нашим со стулом весом провалился, и мы полетели вниз. Вцепившись руками в последнюю оставшуюся подо мной опору, я зажмурилась. Друзьям моим он хоть намекал, а здесь же… Именно здесь… И, как всегда, не предупредив меня ни единым словом… Ну, сейчас начнется…

– Тань, а ну-ка пойдем, поможешь мне посуду помыть, – донесся до меня голос матери.

Ужас. Еще хуже, чем я предполагала. Если мать уводит меня с поля боя, значит, сражение предстоит – слабонервным просьба удалиться. И исход его, похоже, им уже ясен – вот меня и устраняют, чтобы я под горячую руку не попала. Отцу, разумеется. Меня потом в столовую допустят – сгрести останки и увезти их с собой, как наглядное напоминание о том, что происходит с нежелательными претендентами на единственную дочь моих родителей.

Но они, правда, моего ангела тоже не знают. А если он начнет сопротивляться? А если он начнет сопротивляться громами и молниями, которые он мне уже столько раз демонстрировал? Так, не помочь матери я не могу – значит, первым делом вилки и ножи со стола собрать…

Оказавшись на кухне, я забегала из угла в угол, хватаясь то за кран с водой, то за полотенце и прислушиваясь к звукам, доносящимся из столовой. Вернее, не доносящимся из столовой. Начали они уже или пока еще только разминаются?

– Мам, – забормотала я просительно, – давай вернемся, а? Что это за тайны, в самом деле? Это, в конце концов, не честно! Этот разговор меня тоже касается – вот давайте все вместе посидим, поговорим…

Мать раскладывала остатки обеда по всевозможным пластиковым коробочкам и прятала их в холодильник, поглядывая на меня с явным интересом.

– А что это ты, Татьяна, занервничала? – спросила она насмешливо. – Боишься, что потреплет отец твое сокровище?

– Ничего я не… – вспылила я, и тут же остыла. Не время сейчас – пока я здесь бесстрашие демонстрировать буду, они там друг друга поубивают. – Ну, допустим – боюсь!

Мать удовлетворенно кивнула.

– Вот и хорошо, что боишься. Вон за посуду берись – и бойся себе на здоровье. Одно другому не мешает.