Ангел из авоськи

— Нет, нисколько, — почему-то твердо заявила Улита, хотя никогда не садилась на мотоцикл именно из-за страха. Но тут!.. Она ему еще покажет, этому нахаленку!

— Тогда мы поедем! — воскликнул он. — Когда?

Глаза его ожили, и в них все шире разгорался зеленоватый свет.

— Я вам свистну, — засмеялась она, стараясь шутливостью тона свести все на нет. И сегодняшнее кофепитие — тоже. Так, от скуки…

Они стояли уже в холле, и она не знала, прощаться с ним за руку или просто по-матерински похлопать по плечу… Пока она раздумывала, он махнул двумя пальцами, прощаясь, и исчез. Она закрыла дверь, прошла на кухню, увидела две чашки из-под кофе, села на стул и сжала руками горящие щеки. Ах, дура!

Но что это было?.. Откуда ей знать!

Пока счастливый Макс летел по городу на своем «Харли», его мама, Наталья Ашотовна, сидела дома, в своем кабинете, и размышляла над рекламным пакетом одной весомой компании… И размышляла вполне продуктивно!

Максимилиан сниматься в рекламе не желает, как она его ни просила. Она сама сделала его пробную фотографию и теперь, в десятый раз, а может, и тысячный, рассматривала своего сына. И сердце ее исходило любовью к нему и гордостью. Красивый, умный, серьезный.

В кабинет тихонько стукнули. Кто там еще?

— Я это, Ашотовна, баба Паша…

Наталья рассмеялась облегченно, ей почему-то показалось, что весть, идущая от стука, нехороша. А что может сказать плохого баба Паша, их давняя домработница, перешедшая в наследство от уехавших в Америку приятелей. Жилплощадь, как называла свою комнату в коммуналке баба Паша, к счастью, имела свою.

— Что, Пашенька?! — ласково и радостно воскликнула Наталья, понимая, что рекламный проект можно на неопределенное время отодвинуть.

Баба Паша протиснулась в дверь. Габариты у нее были огромны: большого роста, толстая, с большой головой и толстой седой косой, накрученной на макушке, она выглядела бойцом японской национальной борьбы толстяков. Наталья рядом с ней смотрелась маленьким мышонком, но мышонком очень бойким и веселеньким.

— Присаживайся, расскажи мне что-нибудь смешное, а то я так устала, — откинулась в кресле Наталья, а Паша взгромоздилась на стул и печально покачала головой.

— Может, и посмешу я тебя, Ашотовна, только смех тот плохой.

— И что же ты мне скажешь? — уже без всякого энтузиазма спросила Наталья.

Паша была человек прямой и простой, потому и брякнула сразу то, что видела и что сразу же по-своему восприняла.

— А то скажу, что как седни переехала эта красавица…

— Кто это? — удивилась Наталья.

— Как «кто»? Не знаешь, что ли? Мадама эта, того, ну которого в заграницах погубили, артистка погорелого теятра.

Паша не признавала актеров, а уж старых баб, которые кривляются по телевизору, накрашенные и размалеванные, как куклы, и вовсе на дух не переносила.

— А-а, — засмеялась и догадалась Наталья, — Улита Ильина, да? Так что с ней?

— С ней — не ведаю, а вот наш-то Максимушка ее встречал, вещи ей таскал и сидел там… — Паша посмотрела на подаренные хозяевами часы, — боле часу. А потом как сумасшедший на своем этом помчался, куда не знаю. Вот так-то, Ашотовна. Все диву дались, я спрошала людей.

«…Так. И людей уже «спрошала»! Значит, сплетни в три раза более зловещие ей еще придется услышать! Но зачем Максику нужна эта очень красивая, но в возрасте дама? Из-за ее славы? Возможно… Но ведь неизвестно, может, он просто помог донести вещи и она, как светский человек, предложила ему что-то выпить… Максик почти не пьет и поехал на своем «Харли», значит, чашечку кофе, — прозорливо подумала Наталья и успокоилась. — Вот только «люди», которые уже обсуждают это происшествие… Надо бы тонко намекнуть об этом Максу. Хотя он такой своенравный и самостоятельный!»

— Панечка, дружочек, — начала она опять прежним ласковым голосом, — так ведь Улита Ильина — наша давняя подруга! Она только-только въезжает в квартиру! Макс ей поднес вещи и выпил чашку кофе, он мне сказал, — врала Наталья.

Баба Паша приутихла.

— Во-она что… — протянула она поскучневшим голосом. — А я и то думаю, чего это надо старой-то бабе от такого прынца заморского? А ему чего? Вот и подумала, что тебе надо сказать.

— И правильно сделала, — подбодрила ее Наталья, — в следующий раз тоже говори про всех, кого с Максом увидишь! Улита — это наша, это так, чистая помощь… А вот что другое — тут же говори!

«…Да и про нее — тоже, — не утерпела было Наталья, так как в голову ее пришли совсем не успокоительные мысли. — Боже, неужели их мальчик!..» Потом она сказала себе, что Улита конечно же не старуха, но!.. И красотка еще какая! Конечно, со всякими ухищрениями, которых мальчик не понимает. И знаменита! И всяких вокруг нее крутится историй! Мог! Мог Максик увлечься! Вполне! И надо этому поставить преграду, но так тонко и незаметно, чтобы комарик носиком не учуял. А это Наталья умеет. Если б не она с ее дипломатичностью и нежным воркованием, никогда бы у них не было никакого рекламного агентства, с ее-то грубятиной-мужем, прямолинейным, как рельс!

Итак, сигнал получен и должен быть «отработан»!