Ангел из Сетубала

Левая и правая начали поливать меня из крынок какой-то жидкостью, равномерно распределяя ее по всему моему телу. Я принюхался, и мне сразу стало как-то не по себе, – это было оливковое масло. Умаслив таким образом каждый сантиметр моего тела, эти две мегеры принялись обильно посыпать меня мелко рубленной душистой травой, смешанной с крупной морской солью. Окончив эту операцию, они опустились на колени.

Я повернул голову, чтобы посмотреть, что будет дальше, и обмер. Две гарпии длинными спичками поджигали кучу хвороста, сложенного подо мною. Потянуло дымом, ветки затрещали. Правая и левая поднялись с колен, с их лиц не сходила улыбка, они послали мне несколько воздушных поцелуев и удалились к толпе.

Музыка в стиле реггей звучала все громче, все навязчивее, она меня уже раздражала, нет, просто бесила меня!

Костер постепенно разгорался, тепло от него уже доходило до моего тела. С каждой секундой становилось все жарче. Страшно хотелось пить. Нужно прокричать этим дикарям, что я гражданин великой России, и что у них будут неприятности. Я открыл рот, но не мог произнести ни слова, дикая жажда мучила меня так, что язык просто присох к гортани, и из горла вырывались только хриплые звуки.

– Нет, меня так просто не сожрешь! Я вам не шашлык, не кролик на вертеле, не цыпленок табака! Я российский артист!

Я закрыл глаза и сосредоточился, собирая силы, чтобы одним рывком разорвать путы, державшие меня на шесте. Раз, два, три… рывок! Веревки, опутывавшие меня, лопнули, и я полетел вниз…

– Черт возьми!

Я лежал на полу у своей кровати. Спальня была залита солнечным светом, стояла невыносимая духота.

– Приснится же такое!

Из-за стены лилась ритмичная музыка в стиле реггей. Я встал с кровати и открыл балконную дверь. Выйдя на балкон, я нашел там старую швабру и постучал ею в окно соседней квартиры. Через секунду на балконе появился парень с длинными волосами, заплетенными в дреды. Это был мой сосед Эдик, любитель творчества Боба Марли.

– Ты чего хулиганишь, Андрюха?

– Выруби своего туземца волосатого, – прохрипел я.

– Зачем? – удивился Эдик.

– Спать мешает.

– Спать? Третий час дня.

Он постучал пальцем по циферблату часов.

– Я после ночной смены. Выключи.

– Понятно, – понимающе ухмыльнулся сосед и исчез за дверью.

Музыка прекратилась.

Я поплелся на кухню. В голове гудело и меня слегка пошатывало. В гостиной Перейра стоял перед журнальным столиком, на котором лежал пульт от телевизора, и старательно колотил по нему рукой.

– Ты чего, Диего? Заболел?

– Ангелы не болеют. Тренируюсь нажимать кнопку включения.

– И как?

– Пока никак. Не мешай. Иди, попей водички.

Я вошел в кухню. Открыл кран, подождал с минуту, когда пойдет холодная вода, и залпом выпил две кружки. Немного потоптавшись у раковины, набрал третью кружку и отправил ее следом за первыми двумя. Затем стариковской шаркающей походкой я вернулся в гостиную и грузно плюхнулся на диван.

– Ох, плохо мне, Диего, – простонал я.

– Можешь мне не жаловаться. Мне алкоголиков не жалко, – холодно ответил Перейра, продолжая свою тренировку.

– Злой ты, Диего. Бессердечный. А еще ангелом называешься.

– Сам виноват. Зачем вы после двух бутылок коньяка еще и бутылку шампанского осушили?

– А я-то тут причем? Март же сам предложил отметить успех.

– Какой успех? Еще ничего нет.

Перейра повернулся ко мне.

– Нет, не нравится мне твой компаньон.

– Да ладно. Он нормальный чувак. Просто ты придираешься. Ты и ко мне все время придираешься. Вот такой ты ангел. Душный ангел.

– Да иди ты… Поешь чего-нибудь!

Перейра махнул рукой в сторону кухни.

– Не говори мне о еде, иначе меня стошнит!

Перейра снова стал колотить по пульту, пытаясь вызвать в нем жизнь.

Я сидел на диване, тупо уставившись в стену. Мой организм отчаянно сопротивлялся навалившемуся на него похмельному синдрому. Борьба шла с переменным успехом.

– Все. Пьянству – бой! Поехали, Диего, в баню. Лечиться.

– В баню так в баню, – равнодушно произнес Ангел.

Баня находилась у Пяти углов. До нее я добрался на маршрутке минут за двадцать.

Два часа издевательств над собственным организмом сделали свое благое дело. Жаркая финская баня, раскаленная русская парная и ледяной бассейн вернули меня к жизни. Я сидел в своей кабинке и приходил в себя. Дышалось легко, во всем теле ощущалась необыкновенная легкость, так что хотелось порхать как бабочка.

Внезапно костлявая рука голода мертвой хваткой сдавила мне горло. Внутри меня проснулось дикое, первобытное желание кого-нибудь с чем-нибудь уплести. Быстренько одевшись, я почти бегом спустился на первый этаж в кафе, где удовлетворил один из своих основных инстинктов, умяв цыпленка гриль, стейк из лосося и запив все это большой кружкой клюквенного морса. Мне стало совсем хорошо, последствий от вчерашнего алкогольного безумства не осталось и следа.

Я вышел из кафе, прошел по улице Достоевского, свернул налево в Кузнечный переулок и, пройдя сотню метров, вошел в павильон метро Владимирская. Мне нужно было ехать опять в Купчино, к дому Марта, чтобы забрать свою машину.