Ангел-Хранитель 320

О стандартной тактике продвижения в джунглях — с головными и фланговыми дозорами, пришлось забыть. Взвод медленно двигался колонной по одному, выставив впереди себя бойца, проделывавшего проходы двумя виброножами. После того как неизвестная тварь прокусила идущему в авангарде Чистюле армированный ботинок, Кнут изменил тактику. Теперь рядом с передовым бойцом шел КОП. Он выплескивал вперед экономную струю пламени из огнемета, после чего, дождавшись, когда пламя с шипением утихнет на сырых ветвях, боец прорубал пять-шесть метров очередного коридора. Темп марша замедлился до предела. Продвижение затруднял раненый Чистюля. Несмотря на универсальный антидот, впрыснутый автодоктором, он не мог идти. Его лихорадило, он то и дело терял сознание. Эвакуация в этой адовой местности была невозможна и раненого по очереди несли на руках. По наводке со спутника взвод направлялся к холму в нескольких километрах к югу, где можно было попытаться посадить эвакуатор.

Заросли оглушительно орали, щебетали, пищали. Яркие птицы молниями проносились между стволами, хватая на лету зазевавшуюся добычу. В кустах вспыхивали короткие схватки, сопровождаемые отчаянным писком побежденных. Сгнившее бревно оборачивалось телом огромного многоногого питона, чья зубастая башка свешивалась с ветви ближайшего исполина. Его туловище судорожно дергалось, разорванное фугасной гранатой, ошметки плоти тут же подхватывались и растаскивались вездесущими насекомыми, а половинки расползались по сторонам как живые, чтобы тут же стать добычей колонии муравьев-лиственников. Страхолюдного вида муравьед выстреливал в муравьиный поток метровый язык, жмуря от удовольствия маленькие свинячие глазки и не замечая изготовившегося к броску полосатого варана. Что-то шевелилось в листьях под корнями. Кто-то гадил с ветвей, давая новую пищу траве и насекомым. Джунглям не было никакого дела до кучки перепуганных и до смерти уставших людей. Они жрали, любили и размножались, чтобы снова быть пожранными. Они были самой жизнью — бурной, бессмысленной и вечной.

Они вышли к зоне эвакуации только к вечеру. «Мул» уже выжег верхушку холма и теперь ходил по кругу, ожидая взвод. Сухая обугленная поверхность после вездесущей грязи была встречена с энтузиазмом.

«Мул» приземлился, вздымая тучи пепла и сдувая к чертям облака насекомых. Бойцы передали санитарам тело Чистюли, который умер у них на руках, не приходя в сознание. Джунгли взяли с них свою плату за проживание. Взамен из коптера выгрузили кофры с боеприпасами, сухим пайком, катушками колючей проволоки из композитных материалов, свежей водой, фильтрами, химикатами и сухими носками.

«Вертушка» — островок горячеванной и асфальтобетонной цивилизации в море первозданного дерьма, исчезла за стеной деревьев. Взвод спешно обустраивал временный лагерь. В попытке успеть до наступления темноты, они торопливо устанавливали палатки, окапывали их водоотводными канавками, окружали подножие холма датчиками сигнализации и минами, обносили пепелище растяжками с колючей проволокой. Успели даже вырыть на вершине капонир для КОПа, пока Сергей, освобожденный от работ, чистил и смазывал забитые грязью механизмы своего подопечного.

Темнота упала мгновенно, словно кто-то наверху щелкнул выключателем. Вместо ночника включилась иллюминация звездной россыпи на безоблачном небе. Часовые, проклиная свою невезучую жизнь, сержантов и вездесущих насекомых, завернулись в плащ-палатки, скорчившись в неглубоких окопчиках за брустверами из наполненных землей пластиковых мешков. Остальные, наспех сжевав по плитке концентрата, вповалку попадали на тонкие пластиковые маты, щедро полив их вонючим репеллентом.

Погружаясь в сон, Сергей подумал, что за неделю такой прогулки джунгли убьют их без всякого противника. Привычный мир, с его машинами, барами, податливыми женщинами, мозаичными дорожками и холодным пивом, мягкими постелями, горячими ваннами, сомнениями, устремлениями и моральными терзаниями отодвинулся куда-то в дальний уголок памяти, отгороженный от реальной жизни тысячами километров океана, гор и адовых джунглей. Сейчас он казался голофильмом с заезженным сюжетом, смотреть который в очередной раз не было ни желания, ни смысла. Настоящий мир был здесь, сейчас, в тесной палатке, в ранце, набитым сухим пайком, заправками к аптечке, запасными носками, туалетными принадлежностями и репеллентом. Он был скрыт под автономной броней, фильтрующей для него воздух и воду, под набитой боеприпасами разгрузкой. Он привычно виделся через зеленоватую прицельную панораму, как носом, ощущался стволом винтовки. Он отражался на тактическом дисплее в виде потока телеметрии от бдительного КОПа. Этот мир охраняли часовые за брустверами, которые утром снова превратятся в пустые мешки. Реальность была простой, как камень. Мир — это там, где ты, и пока ты жив. Прошлое — мертво. Будущего — нет. Жизнь — только здесь и сейчас.