Ангел Кумус

На одну секунду ЭлПэ показалось, что это Вол превратился в собаку и сейчас сожрет ее, но Су, дрожа, сказала, что:

– Это – Додик.

– Прекрасный пес…

– Это Додик! – закричала она истерично, – ты видел его в морге, ты что, не видишь, что это Додик!

– Я не был в морге и ничего не видел, Су, можно я тебя потрогаю, какое счастье, ОН ВЗЯЛ НЕ ТУ!

– Это Додик! – Кричала Су, и пес радостно залаял, прыгая, его шерсть взметалась, почти задевая люстру.

ЭлПэ почти не видел пса, если только это было возможно, он вдруг страшно устал, а Су все кричала «Додик! Додик!»

– Послушай, детка, – не выдержал он, – ну успокойся. Пусть будет по-твоему. Додик, так Додик. Но по мне, так ему самое имя «Сэр Дональд Ирвин Чарльз третий.» Или что-то в этом духе.

Су замолчала. Ее трясло.

– Кретин, – произнесла она тихо. – Додик! Если ты Додик… Скажи, какое сейчас число?

Собака радостно залаяла.

– Семь… Восемь… Девять… – ЭлПэ обессилел и сел на пол, это напомнило ему свое неудачное утро… Звонок… Одиннадцать,.. – пес лаял и лаял.

«Какое сегодня число?» – пытался вспомнить ЭлПэ, зажимая уши руками, он сильно побледнел и терял сознание, но чтобы не испугать Су, улыбался самым идиотским образом: просто растягивал губы, обнажая десны.

Пожилой презентабельный господин протянул администратору гостиницы города Ж. паспорт с вложенной туда такой немыслимой суммой денег, что промучившись около получаса, администратор, все еще неуверенно, набрал номер местной полиции и решил сообщить о приезжих.

Он немного нервничал, потому что не раз позволял пожилым и весьма презентабельным командировочным проходить в номер вместе с женщиной, придется говорить об этом, хотя все это знали и так.

Из номера 12 позвонили и потребовали легкий ужин, бутылку вина, коробку шоколадных конфет и ананас.

Администратор тупо посмотрел на телефон, осторожно положил трубку и пожалел о звонке в милицию. Он прошел в маленькую комнатку позади его стойки и аквариума с двумя рыбками, открыл холодильник: он иногда задерживался в гостинице надолго, перекусывал на ходу, а то и спал часа два на огромном кожаном черном диване с устрашающими выпуклостями. Из холодильника на него грустно смотрели два яйца и высохший кусок сыра на бумажной тарелке. Часы, дребезжа, пробили одиннадцать раз.

Администратор набрал резервный номер телефона, ждать пришлось долго, он решил уже, что ему не повезло, когда телефон дохнул в него сонным женским голосом.

– Не верю своим ушам! Ласточка, ты что, дома и одна?

– Какие сейчас времена… Одна, и опять одна! Мужики пошли, – тут Ласточка от души зевнула, – сам знаешь, шваль одна, неужто к тебе одинокий командировочный поскучать завалился?

– Да, я по делу, одевайся по быстрому, только ему не ты нужна, езжай в ресторан, он еще открыт, убей там Михалыча, но отними у него ананас и коробку конфет. Да, и что у тебя в холодильнике?

– Селедка вчерашняя.

– Ладно, оденься прилично, вспомни свой английский, подашь ужин в номер.

Администратор, кряхтя, стал на колени и открыл маленьким ключиком дверцу небольшой тумбочки, достал бутылку вина и консервную банку.

Он варил задумчиво два яйца на электроплитке, когда приехала Ласточка. Она покритиковала его ужин – на двух маленьких тарелочках розовели крабы из банки, присыпанные тертыми яйцами. Администратор знал, что иногда она бывает очень нудная, вот и сейчас, все еще зевая, но при полном косметическом параде, она спорила с ним о понятии “легкий” ужин. Администратор задумчиво осмотрел ананас, он не знал совершенно, что с ним делать, Ласточка предложила нарезать его кругами, торчащей полусухой верхушкой ананаса она ласково прикрыла пустую банку, осмотрела внимательно напоследок поднос и распрямившись и растянув алый рот в огромной улыбке, двинулась к лестнице.

Вол, пыхтя и утирая иногда быстрым движением капли пота с лица, туго затягивал веревками ноги Веры. Она лежала на кровати, на гостиничном покрывале, извивалась, мычала и дико таращила глаза, но ничего поделать не могла: рот ее был перевязан полотенцем, а тело перетянуто веревками туго и неумело. Справившись с ногами Веры, Вол устало сел рядом с ней и почти ласковым движением убрал волосы с ее лба и глаз. Несколько волосинок запутались в мокрых ресницах, тонкий писк или скрежет почудился обоим, они непроизвольно задержали дыхание и замерли, потом Вол убрал-таки волосы от глаз Веры, ресницы ее сомкнулись, выдавившаяся слеза шурша пробежала щеку и звонко тренькнула на подушку.

– Хватит с меня этих твоих штучек! – Вол устал и “терял пространство”, как он иногда объяснял свое плохое самочувствие. – Если бы ты вела себя нормально, сейчас бы мокла в ванной, потом отужинала, а я заказал вино и ананас, и улеглась бы в постель чистая и сытая.

Он внимательно посмотрел на Веру, она, не мигая, уставилась на него и быстро закивала головой.

– Не надо, не надо! Знаю я эти твои штучки, за два дня я толком не спал и не ел, ты все время пакостишь! Вчера!..