Ангел Кумус

– Пристрелил бы, я точно знаю, кому это знать, как не мне… И летающая девочка вырастила бы твоих детей, Тэсса. Я вижу все отчетливо, как ты тогда из окна поезда в оргазме: старая дева, провожающая мальчика в военное училище и выдающая девочек замуж. О-о-о! Эти девы, они опасны! Восемьдесят три секунды. Но меня опять лишают уверенности. Беги, Брыля, хоть ты будь благоразумен!

– Еще одно слово, и я тебя пристрелю! – кричит Брыля.

– Сорок восемь секунд, – спокойно замечает инспектор, отнимает от живота руку и рассматривает кровь на ней. – В живот попала. Должно быть больно. А хотите я вам скажу разницу между богом и мною? Он захотел все испробовать, как человек, и стал человеком на время. Я же все узнаю через подставных лиц. Перед вами корчится в агонии подставное лицо. Двадцать одна секунда, а это, должно быть, кишки? – другая рука инспектора медленно вытаскивает из раны в животе что-то тянущееся, в скользкой сукровице. Брыля сглатывает и направляет пистолет на лежащего. Инспектор кривит в улыбке рот: – Пятнадцать. Четырнадцать.

Тэсса мычит, зажав рот ладонью.

– Беда с людьми, честное слово. Куклы послушны и примерны, а человеки глупы и упрямы. Одиннадцать. Десять. Вроде я все сделал правильно. Я ее угадал. А он не захотел. Поигрался в идиота и пропал. Четыре. Прощай, летающая девочка, я нашел тебя первым ты обречена быть приживалкой при чужих детях, ты никого никогда не родишь. Две. Одна. Все.

Из вечернего сумрака выстрелили, и голова Брыли взорвалась. Инспектор затих, выпустив с последним словом все дыхание. Тэсса, упавшая в момент выстрела на землю, подвывая, смотрит, как из-за деревьев выходит высокий немного сутулый человек и идет не спеша, опустив короткоствольный автомат дулом вниз. Он подходит сначала к Брыле, осматривает выпачканное дерево, и то, что лежит на земле. Кивает. Потом осматривает тело инспектора. Опять кивает. Поворачивается к Тэссе.

– Здесь двух брусков не хватает, – кивком головы человек показывает на холм. – Я взял матери на похороны и подправить дом. Давно, – уточняет он. – Вы ведь Таисия Рашидовна?

Тэсса, кивая, мелко трясет головой.

– А дети с кем?

– Де-де-дети? Они с ней, они с Полиной. Полина – моя…

– Да. Знаю, – мужчина вытирает приклад автомата и прикладывает к нему выпачканную кровью ладонь Брыли. Потом подходит к Тэссе вплотную, присаживается рядом и ласково просит: – Дайте мне его.

– А-а-а?

– Дайте мне оружие, которым вы стреляли в полицейского.

Не отводя глаз от лица мужчины, Тэсса нашаривает под юбкой рукоятку пистолета.

– Кто?.. кто вы? – шепчет она, холодея внутренностями от близких его зрачков.

– Мы живем на соседних улицах. Я шофер. С автобазы. Помните меня? Вы как-то возили моего начальника, и мы вместе затаскивали его пьяного домой.

– Не… нет.

– Не важно. Это все не важно. Подняться можете?

Тэсса смотрит, как мужчина укладывает пистолет в окровавленную руку инспектора.

– А-а-а-э-э, – она становится на четвереньки и уговаривает ноги не трястись. – А это мое оружие. Зарегистрировано. У меня на него разрешение.

Ноги держат.

– Ничего страшного, – спокойным голосом с интонациями усталого доктора сообщает мужчина. – Напишите заявление, что пистолет пропал после того, как вы возили полицейского из Москвы. Вы меня понимаете? – Тэсса опять мелко трясет головой. – Отлично. Мы унесем половину. Тридцать восемь брусков. Нет, рюкзак Брыли пусть останется здесь. – Мужчина снимает с плеча лямку своего рюкзака. Хотите что-нибудь спросить, спрашивайте.

– Почему тридцать восемь?

– Чтобы остался ровно один ящик. Сорок брусков. Два я забирал, я вам уже говорил. Это будет нормально, когда найдут ровно половину. Они решат, что полицейский второй ящик запрятал в другом месте. Сын выздоровел?

– Сын? – деревья перед глазами Тэссы двигаются с места и начинают плавно кружиться. – Что?

– Мой… Ваш сын болел. Кашлял. Я слышал вчера. Он выздоровел?

– А!.. Сын.. Не знаю. Кажется, выздоровел.

– Идти можете?

– Могу. А куда мы это понесем?

– К вам домой. Мне ничего не надо, а у вас дети. Сбывать лучше в Москве, там связи по золоту хорошо налажены, но можно и здесь, только вам опасно.

– Мне? – Тэсса чувствует себя полной идиоткой.

– Вы должны заниматься детьми. Это главное. Ничего не бойтесь. Я рядом.

Резким ударом ноги мужчина рушит надстройку над норой. Разбрасывает бруски в засохшем навозе. Очищенные складывает в рюкзак, шевеля губами, когда считает. Образовавшуюся навозную оболочку аккуратно сгребает в большой полиэтиленовый мешок. Оглядывая напоследок место, он что-то замечает в норе. Осторожно, палкой, вытаскивает наружу и, склонившись, рассматривает странный предмет.

– Хотите? – спрашивает он, выпрямившись.

– Что это?

– Панцирь черепахи. Красивый.

У машины Тэссы, он придерживает ее за руку и берет с сиденья водителя металлическую пуговицу. Внимательно рассматривает, поднеся на ладони к лицу, удивленно качает головой: – Надо же, моя! – хмыкает и опускает в нагрудный карман рубашки.

Глава четвертая. Театр охоты