Ангел-Маг

– Топай с Сестуро, – резко бросила Декастри, уже отворачиваясь навстречу другому мушкетеру. – Франико, бери дюжину людей по своему выбору – и на Старый Новый мост. Там должен стоять наряд стражи, возьмешь его под командование…

– Пошли, – Сестуро ткнул Агнес в плечо. Он, без сомнения, полагал, что едва прикоснулся, но Агнес чуть не охнула. И побежала за великаном, проверяя шпагу в ножнах.

– Мы во дворец королевы? – спросила она, рысцой поспевая за его широченными шагами. Они направлялись к ступеням в тоннель, что вел к бастиону королевы Ансгарды. На подходе к воротам тоннеля Агнес заметила: если в обычное время их сторожило всего двое мушкетеров, да и те постоянно резались в шашки, то теперь здесь стояло человек двадцать и решетка была наполовину опущена. – Мы капитана увидим?

С легендарным главой мушкетеров она еще не встречалась. Дартаньян была ныне едва ли не старухой, лет, наверно, пятидесяти, но как фехтовальщица по-прежнему равных не знала. Она защищала еще королеву Анриетту Четвертую, а для нынешней монархини являлась ближайшей наперсницей. Хотя, в отличие от кардинала, к браздам государственного управления не рвалась.

– Ее преосвященство имеет свойство пугаться собственной тени, – пояснил Сестуро. Приостановившись у факела, он рукой против света изобразил на стене утку. – Все может кончиться пшиком, но если там и впрямь что-то серьезное, капитан скажет наверняка. Мы, может, даже саму королеву увидим.

Агнес лишь кивнула, не находя слов.

Сестуро с непроницаемым видом покосился на девушку:

– Ты хоть знаешь, как царствующим персонам честь отдавать? Когда ты с мушкетом и в форме?

– Э-э-э… – пискнула Агнес. – Это как?

Сестуро прыснул. И смеялся, по мнению Агнес, куда дольше необходимого.

Они добрались до бастиона, миновали еще несколько ворот, дверей и охраняемых лестниц, вышли на набережную и отправились в лодке вниз по течению – ко дворцу.

Гром барабанов поднял с постели и Доротею. Дробь доносилась не только со стороны мушкетерских казарм, но и из расположений поборников, королевских гвардейцев и городской стражи, а также артиллеристов, притом что где-то военных будили еще и трубы.

Доротея подошла к узенькому окну, но на сей раз вид из него девушку ничем не порадовал. Едва начинало светать, по дождевым тучам будто прошлась алая кисть, но более ничего значительного не происходило, по крайней мере в ее весьма ограниченном поле зрения. Будь погода ясной, Доротея полюбовалась бы небесами и завершением ночи, хоть и мало что понимала в чтении знаков ангельских передвижений среди звезд. Возможно, со временем…

Вот бы назад в Бельхоллу… продолжить занятия…

Вчера шел проливной дождь, на карнизе собралась лужица ржавой воды. По решетке, продолжая разъедать железные прутья, еще скатывались капли. Доротея бездумно погрузила в лужицу палец, словно размешивая краску. Как ни странно, жижа оказалась довольно густой. Видно, ржавчина копилась там уже давно.

Вытащив палец, Доротея присмотрелась к окрашенному кончику. Рассмеявшись, девушка выбрала рядом с окном камень поглаже и сделала быстрый набросок. Импровизированная краска легла на удивление хорошо, и Доротея, не удержавшись, стала добавлять детали. Округленные губы, затем облачко дыхания и наконец – ровный круг нимба, выполненный одним быстрым движением.

Она рисовала Замриниэль, которую очень хорошо знала: именно ей Доротея посвятила одну из своих первых икон и позже много раз вызывала. Замриниэль была всего лишь серафимом, но крайне полезным. Ее задача состояла в том, чтобы соединять сходные вещи, если только те не были слишком крупными и тяжелыми. Чаще всего маленького ангела напускали на пыль: Замриниэль легко собирала всю пыль в комнате в одну опрятную кучку. Оттого и считалась одним из лучших ангелов, используемых для уборки, – хотя многие священники и маги считали подобные призывы чуть ли не ересью… если, конечно, дело не касалось их собственных храмов или училищ, да хорошо бы цену за вызов платил кто-то другой.

Так вот, в камере имелась уйма пыли, притом застарелой. По углам, в щелях каменного пола, даже на потолке. Станет гораздо уютней, когда Замриниэль всю ее соберет, а Доротея выбросит в окошко. Благо цена за призыв серафима, можно сказать, почти «не считалась».

Струпик на обратной стороне кисти, откуда она добыла несколько капель крови для показательного иконотворчества тогда в Бельхолле, легко уступил ногтю. Доротея привычно обмакнула палец в кровь и мысленно сосредоточилась на Замриниэли… но все-таки спохватилась.

– Ну ты и дура, подруга, – прошептала она. Вытерла кровь, зачерпнула ржавой воды и быстро замазала набросок, превратив его в грязное пятно на стене.

Далось это непросто. Казалось, все тело требует вызова ангела… какого угодно, но ангела! Ощущение было очень личным. Удовлетворение от создания успешной иконы… от вызова… С кем можно поделиться таким?