Ангел мертвеца

– Или его. – Орангутан так посмотрел на Кувалду, что тот прикусил язык. – Так вот, Урбек нанял Штангеля переместить деньги из точки А в точку Б, но этот дурак забыл навести морок на путь следования денег, из-за чего у нас теперь по человским соцсетям гуляет весёленькое видео, которое тебе так нравится, а у Службы утилизации волосы дыбом стоят из-за дикого нарушения режима секретности.

– Я ничего такого не знаю, – мгновенно заявил одноглазый, чуя приближающиеся репрессии, возможно, даже вечную мерзлоту. – Это всё они!

– Знаю, что не знаешь, – махнул левой лапой Схинки. – Твоя задача – наказать мерзавца. Хотя… Вы тут все мерзавцы… В общем, твоя задача – наказать одного из всех.

– С уфовольствием, – с облегчением ответил Кувалда.

– Молодец. Потому что, если ты не накажешь его – я накажу тебя.

– Как? – великий фюрер вновь насторожился.

– А как это обычно делается? – поинтересовалась обезьяна.

– Ну… ругают.

– Я ругаться не люблю.

– Это хорошо, – несмело улыбнулся одноглазый. – Я не люблю, когда меня ругают.

После чего махнул на приличия рукой, извлёк из кармана штанов плоскую фляжку и сделал большой глоток виски.

– Получается, мы похожи, – протянул орангутан.

– Правфа? – вопрос получился немного булькающим.

– Немножко. – Схинки вздохнул. – Но раз ругаться мы не будем, придётся тебя повесить.

Небрежный тон должен был нагнать на дикаря ужас, но Кувалда успел слегка успокоиться и, вытирая губы тыльной стороной ладони, осведомился:

– А кто буфет великим фюрером? – После чего жестом предложил гостю присоединиться.

– Найдём кого-нибудь, – ответил орангутан, жестом отвергая щедрое предложение. – Может, Штекера назначим.

– Штыпселя?

– Может, и его.

– Назначать нельзя, – покачал головой Кувалда и деликатно рыгнул. – У нас только выборы, потому что фемократия.

– Откуда у вас демократия? – удивился Схинки.

– Ввели по приказу королевы.

– Понравилось?

– Я не жалуюсь.

– Ну, с тобой всё понятно. – Орангутан зевнул так, что очки едва не свалились на пол. – Тогда действительно надо вешать. Потому что демократия без вешания – это не демократия, а анархия какая-то. Ещё вопросы?

– Найфу я Штыпселя, найфу и накажу, – пообещал великий фюрер. – Только нафо знать, Урбек ему фенег заплатил или прогнал? Если у него феньги есть, он может фалеко спрятаться.

Схинки понял, что наличие у Штыпселя крупной суммы станет идеальным мотиватором для энергичного решения правоохранительных вопросов, и улыбнулся:

– Денег у Школьника полно – Урбек ему честную долю отдал.

– Честную – это сколько?

– Килограммов сто пятьдесят или двести… Около того.

– Фвести килограммов чего? – очень тихо спросил великий фюрер.

– Денег, разумеется. Ты же видел, что они из окна швыряли.

Кувалда громко икнул.

///

«Фвести килограммов! Фенег! Сразу! Честная, мля, фоля! Я тут ночи не сплю, всё фумаю, как рофную семью из тисков нищеты вырвать, а Штыпсель, значит, срубил фва центнера бабла и сквозь землю от повешения провалился? Сука!»

Больше всего Кувалде хотелось обидеться на Урбека, который вместо того, чтобы обратиться со столь выгодным предложением к нему, демократически избранному главе Красных Шапок, постоянно нуждающемуся в приличном заработке, предпочёл договориться с тупым уйбуем Дуричей, а главное – честно с ним расплатился, несмотря на устроенную подлянку. Однако обидеться на Урбека не получалось, поскольку в формировании государственного дикарского бюджета скупщик краденого играл основополагающую роль, периодически сбывая скромные мечты обитателей Южного Форта. Поэтому гнев великий фюрер обрушил на подлого уйбуя.

– Ну, что, шакалы, проспали Штыпселя?

«Шакалы», то есть спешно созванные на совещание уйбуи, сначала притихли, пытаясь определить, как именно их назвал великий фюрер и почему именно так, но поскольку биологов среди них не наблюдалось, решили, что ничего обидного произнесено не было. Затем все принялись думать, как они ухитрились «проспать» уйбуя Дуричей, но тоже ничего не надумали, поскольку одноглазый продолжил расспросы:

– Кто знает, гфе теперь Штыпсель сейчас?

– «Где», «теперь» или «сейчас»? – поинтересовался слишком умный уйбуй Гвоздодёр Гнилич, за что немедленно был обозван кретином.

– Я спрашиваю в послефний раз! – предупредил Кувалда, многозначительно кладя ладонь на рукоятку пистолета. Получилось действительно многозначительно, поскольку демократические процедуры требовали от уйбуев сдавать оружие при входе в офис великого фюрера.

– Штыпсель уехал, поди, – подал голос уйбуй Мясо.

– Откуфа знаешь? – Кувалда жёстко вперился в него единственным глазом.

– Ну, раз ты его ищешь, чего бы не уехать? – рассудительно ответил Мясо. – Мало ли что ты с ним делать соберёшься?

– Это фа…

– Вот и я о том.

– Да все уже уехали, – пробормотал уйбуй Спичка.

– Кто все? – не понял великий фюрер.

– Дык, половина Тайного Города, если не больше. Челов теперь грабить – одно удовольствие: не присматривает никто.

– А Великие Дома друг за другом гоняются, – добавил Гвоздодёр, которому очень хотелось показать, что он не кретин. – А Внутренняя Агема – за ними.

– У всех веселье, короче.