Ангел мой

Резко встав, Уиттмор-младший тут же почувствовал рвотные позывы и, сметая отца с пути, побежал в ванную комнату. С отвращением глядя, как его единственного сына и наследника, на которого он возлагал большие надежды, выворачивало в унитаз, мужчина всерьез стал задумываться об их дальнейшем будущем.

С парнем нужно провести серьезную беседу и предупредить о том, что если он не изменится, Дэвиду придется лишить его денег, которые он так необдуманно расфуфыривает, шикарной тачки, на которой он катает своих шлюх, и перевести сына на свои хлеба, пригрозив выгнать из дома. Но больше всего, Дэвиду Уиттмору хотелось, чтобы Джексон в ближайшем будущем женился и подарил бы ему пару внуков, а не увлекался этими гейскими играми.

Когда Джексон, основательно прочистив желудок слил воду, и на нетвердых ногах пошел умываться и чистить зубы, чтобы избавиться от неприятного привкуса во рту, отец зашел вглубь ванны и тихо произнес:

- Приводи себя в порядок и одевайся. Мы уезжаем отсюда. Советую тебе не ерепениться и больше мне так не хамить, да еще при посторонних. Если хочешь и дальше пользоваться моей кредиткой, будешь делать так, как я скажу!

Глядя на себя в зеркало затуманенными выпивкой и наркотой глазами, Джексон увидел свою разбитую губу и событие позапрошлого дня, четко всплыло в его памяти. Взволнованный Стайлз в его номере, его голое тело, бешенный и страстный секс втроем, да еще за немалые деньги. И все это, чтобы скрыть свою трусость! Свое сумасшедшее вожделение к своему кузену, с тех пор как ему исполнилось шестнадцать, и он впервые поцеловал его алые губы! Уже тогда, боясь, что его засмеют, он был вынужден отдать Стилински, жадным до поцелуев девкам.

Увидев в баре паренька, так похожего на Стайлза, Джексон решил привести его к себе в номер и сравнить, так ли сладко будет трахать и мять его упругий зад, как это было с кузеном. Но после выпивки, косяка и кокса, проснувшись пять минут назад, Уиттмор-младший вспомнил лишь то, как они разделись и парнишка умело стал ему отсасывать. А кончил Джексон или нет, он с уверенностью сказать не мог.

«Стайлз!!!» - стучало в голове парня вместе с накатившим похмельем. Блядь, ну почему его кузен не родился бабой?! Тогда бы Джексон, наплевав на приличия и близкое родство, сделал бы его своим, водил на свидания, попросил бы руки, завел детей. А вместо этого, он грубо его поимел и унизил, за что и получил по красивой физиономии и вполне заслужено!

Джексон бы желал, чтобы свидетельство его низкого поступка, в виде запекшейся раны на губе, словно тату, никогда больше не сходило. Чтобы она, каждый божий день, каленым железом, жгла бы ему душу, напоминая о человеке ее нанесшем. Джексон бы стерпел десяток таких ударов, и позволил бы Стайлзу нанести еще сотню, по всему его телу, лишь бы он простил его и дал шанс все исправить.

- Джексон, ты меня слышал?! – с нажимом спросил отец, вторгаясь в его душевные переживания.

- И что же я должен делать, чтобы заслужить твое снисхождение? – зло глянув на отца, грубо спросил Джексон, выключая воду и беря в руки полотенце.

- Ты должен будешь навестить своего кузена Стайлза и попытаться у него выведать про контейнер с редким аконитовым ядом, который я по глупости продал Джерарду Ардженту. Его уже арестовали, и этот старый козел, грозился предать огласке мою причастность ко всему этому, а ты ведь понимаешь, чем это чревато и для тебя? - пламенно вещал мужчина, не сразу обратив внимание, что плечи сына начали ходить ходуном от истерического смеха.

- Что смешного, Джексон?! – рявкнул Дэвид Уиттмор.

- Вряд ли Стайлз, захочет меня видеть ближайшие несколько столетий! – продолжал хохотать его сын, кривясь от боли в губе.

- Я тебя не совсем понимаю!

- Видишь, этот хук правой?! – спросил Джексон, все еще улыбаясь, показывая на свою разбитую губу.

- Да, но при чем тут Стайлз?!

- Это мой кузен отправил меня в нокдаун, - словно испытывая гордость, вперемешку с горечью, произнес Джексон, - после того, как я жестко выебал его в этом номере, на этой самой кровати вместе со съемной шлюхой, заплатив ему за это десять тысяч долларов.

***

После того, как судья Фенрис отстранил ее от ведения дела Питера Хейла, Лидия Мартин еще добрых полчаса уверяла судью в ее непричастности к открывшейся всем правде. Она, как и большинство в зале суда была шокирована, внезапно проявившейся звериной натурой своего клиента, которую он, его близкие и родственники тщательно скрывали.

Судья был непреклонен, уверяя ее, что у такого молодого и талантливого адвоката как она, еще будут выгодные клиенты с не менее громкими судебными процессами, которые она обязательно выиграет. Она же не проиграла дело, а всего лишь была отстранена. А Лидия была полностью уверена, что это решение судьи говорило ему, да и многим потенциальным клиентам, лишь о ее неопытности, несостоятельности и отсутствии юридического профессионализма. Но больше всего Лидия боялась, что ее отстранение больно ударит по авторитету ее родителей, которые возлагали на дочь большие надежды.