Ангел-мститель (СИ)

Не вышло. На следующий день на меня свалилась — в самом прямом смысле слова — дополнительная работа. Не успел я отъехать от офиса своих относительно новых клиентов, нервно пытаясь себе представить, что Татьяна придумала на сей раз, как на глаза мне попалась отчаянно размахивающая руками на тротуаре девушка. У нее было такое лицо, что нога моя надавила на педаль тормоза без малейшей команды головы.

Рывком открыв дверь, она на одном дыхании выпалила, не подвезу ли я ее на соседнюю с Татьяниным офисом улицу и сколько это будет стоит. Автоматически я назвал сумму, которую сам не раз отдавал таксисту, когда требовалось побыстрее к Татьяне вернуться. Девушка радостно кивнула и впорхнула на переднее сиденье.

Ладно, у человека явно что-то случилось, отчего же не помочь, подумал я. Всю дорогу она причитала о матери, улетающей в отпуск, о ее звонке из аэропорта и об утюге, скорее всего, оставленном дома включенным. Я не мог не согласиться с ее умозаключениями о внимательности и собранности, особенно перед долгой отлучкой из дома. И когда девушка выскочила из машины, рассыпаясь в благодарности и с удовольствием протягивая мне деньги, меня вдруг осенило.

Дело в том, что прислушиваясь к Тошиным рассказам о Галиной дочери, я уже давно обратил внимание на количество упоминаемых им вещей. Объем багажа, который потребовался девочке для однодневной поездки загород, только укрепил мои подозрения. Составив по памяти примерный список того, чем следует обзавестись в преддверии появления в доме младенца, я решил прикинуть, во что это все обойдется. Результаты привели меня в легкий ступор.

И я думал, что сотворение ребенка относится к великим тайнам мироздания? Точно, думал — по незнанию, что за великими тайнами скрываются величайшие. Именно скрываются — чтобы интересующийся не облился холодным потом и не признал во всеуслышание, что все познать все равно невозможно, а потому пусть загадки космического масштаба загадками и остаются.

Как им удается этих детей вырастить, если уже в первые дни они обходятся им дороже моего ежемесячного взноса за машину? На чем основан этот дикий финансовый перекос — доходов на зарплату мамы меньше, расходов на две папиных больше? Меня кольнуло раскаянием — я вспомнил свои напыщенные фразы о жизненной необходимости участия отцов в воспитании своих собственных отпрысков. Какое тут, к чертовой матери, участие, когда нужно откуда-то средства на это самое воспитание брать! Может, мне кто-нибудь подскажет, откуда?

И вот тогда-то человеческая жизнь в очередной раз с невозмутимой уверенностью показала мне всю мудрость нашего общего творца, предусмотрительно увязавшего все ее части в единое целое. Есть проблема — значит, где-то поблизости маячит ее решение, нужно только не проворонить его. Нашел решение — жди следующей проблемы, чтобы острота зрения не притупилась.

С тех пор, переезжая с место на место, я внимательно следил не только за снующими со всех сторон машинами, но и за заманчиво замершими на обочине отдельно стоящими людьми. Отчего же не подвезти человека, если по дороге — к обоюдному удовольствию? И если не совсем по дороге — тоже ничего, особенно после работы. Все равно ведь в «пробку» можно попасть и простоять в ней то же время и без толку. И пассажиры частенько крайне интересные попадались — с психологической точки зрения. Расширить профессиональные знания еще никому не мешало. И материальный улов каждый вечер отправлялся в заветную коробочку с надписью «Фонд познания», стоящую в самом дальнем углу одного из кухонных шкафчиков — туда Татьяна точно не полезет.

Раскаяние начинало меня грызть только дома, когда я видел Татьяну.

Она честно держала свое обещание, но на это, судя по виду, и уходили все ее силы. Вместе с энергичностью, любопытством, оптимизмом, дружелюбием — одним словом, с жизнью. Каждый вечер меня встречало все более апатичное, все более бесчувственное существо. Она машинально ела, не мигая, смотрела на экран телевизора, равнодушно смотрела в сторону, когда я играл с парнем, тоже, казалось, истомившимся к вечеру от ее безответности. Пару раз она спросила меня, где я задержался, но тоже с таким видом, словно мой ответ не представлял для нее ни малейшего интереса — я и не стал вдаваться в подробности.

Я занервничал. Уж больно знакомы мне были эти ее уходы в себя! Что делать-то, я знал — вот только разозлить ее, как следует, в ее состоянии не решался. И главное — никак не мог найти причину. Раньше она на Франсуа дулась, когда он ей свое общество навязывал, на родителей обижалась, когда они вынуждали ее по их образу и подобию жить, от меня отгораживалась, когда ей казалось, что я ее инициативу ограничиваю…