Ангел-мститель (СИ)

— Что? — вскинула она глаза от листка бумаги, на котором записывала, где и когда должна встретиться с ребятами из доверенного ей списка по поводу денег на встречу, а с кем такая встреча уже состоялась.

— Я спрашиваю, ты уроки у детей проверяла? — повторил он.

— Нет, — пожала она плечами, — они же на продленке уроки делают. Учительница там на что?

— У учительницы их там три десятка сидит, — настаивал он, — и ей нет никакого дела, насколько качественно они домашнюю работу делают, лишь бы все написано было.

— А вот и неправда! — возмутилась она. — Елена Ивановна очень внимательно к ним относится…

— А тебе не приходило в голову, — поинтересовался муж, — что ее нужно время от времени контролировать, чтобы внимание ее и дальше не рассеивалось… из-за недостатка интереса со стороны родителей?

— Хорошо, — вздохнула она, — завтра проверю.

— Ты, что, забыла, — удивился муж, — что завтра мы едем в зоопарк?

— А ты не хочешь сам с ними съездить? — Она запнулась под его внимательным взглядом. — Нам же на рынок за продуктами нужно, а мне потом еще убирать и стирать…

— Ну, уж нет! — широко улыбнулся муж. — Если и поедем, то всей семьей, как договаривались. Давай лучше так сделаем: ты мне напишешь список того, что на рынке купить нужно — я сам туда съезжу, а дети тебе пока убирать помогут. А стирать уже вечером будешь.

Та, которую позже назвали Мариной, остолбенела. В ее семейной жизни никогда не возникало вопросов, кто должен заниматься хозяйством. Она с детства была приучена за домом следить, и просить у мужа помощи ей даже в голову не приходило — не годится мужчине у кухонной мойки в фартуке стоять. Что это на него нашло? У нее промелькнула мысль, что, может, и на него предстоящая встреча подействовала — воспоминания навеяла. Они же с ним вместе учились — там, в институте и познакомились.

Они действительно учились на одном потоке, но в разных группах. Ее группа была настолько сплоченной, что потребности в более широком круге общения практически ни у кого не возникало, но в лицо своего будущего мужа та, которую позже назвали Мариной, узнала намного раньше, чем познакомилась с ним лично.

Он был старше большинства однокурсников — учиться в институт он пришел по направлению со своего завода, на котором успел уже несколько лет после школы поработать. Учился он хорошо — не блестяще, но «хвостов» у него никогда не было — и очень активно занимался общественной работой. Практически ни одно собрание не проходило без его выступления. На трибуне он смотрелся хорошо — высокий, по-спортивному собранный, с широкими скулами и волевым подбородком, он никогда не читал свои речи по бумажке, и слова его были полны уверенности в своих силах и зажигательного молодого задора. Назвать его красавцем было трудно, но лицо его так и просилось на плакат, призывающий молодежь ехать на строительство БАМа.

С преподавателями он общался на равных — не стеснялся задавать вопросы на лекциях, аргументируя их примерами из своей рабочей практики — и не раз случалось, что те первыми подавали ему руку при встрече. С собратьями-студентами он держался ровно и приветливо, но, хотя и жил в общежитии, ни с кем особой дружбы не водил и принимал участие только в заранее запланированных мероприятиях, в течение которых как-то ненавязчиво всегда оказывался на переднем плане.

Та, которую позже назвали Мариной, впервые непосредственно столкнулась с ним во время последней производственной практики. К тому моменту темы будущих дипломов были уже распределены, и ей предстояло заняться изучением способов усовершенствования методов электротермической обработки. Вот для практического ознакомления с оными и направили ее на машиностроительный завод.

Перспектива увидеть своими глазами воплощение выученной на «отлично» теории в настоящем, живом деле привела ее в бурный восторг.

На заводе, однако, выяснилось, что наблюдатели там никому не нужны, в то время как рабочих рук очень даже не хватает. И ее приставили к настоящему станку, на котором настоящие детали подвергались электрозакалке. К концу первого дня у нее чуть не загорелся бак с маслом для охлаждения деталей. К концу второго ей объяснили, что, если она будет ждать, пока бак остынет, у всей смены «сгорят» премиальные. К концу первой недели оказалось, что цех, в который ее определили, работает по скользящему графику, и всю следующую неделю ей придется выходить в ночную смену.

Ночью в цеху народа почти не было. Она судорожно следила за тем, чтобы ни на полшага не отступить от технологического процесса, а то нажмет сейчас не ту кнопку, и все — брак, выход станка из строя, несчастный случай, а помочь-то и некому. Сонливости, которой она так боялась, не было и в помине. Ближе к полуночи к ней подошли двое парней, работающих в другом конце цеха, и сказали, что в отсутствие начальства надрываться вовсе незачем. Поведя рукой в сторону ящиков, накрытых газетой, с незамысловатой едой и пресловутой поллитровкой, они пригласили ее к столу, прямо в лоб заявив, что им очень не хватает теплого женского общества.