Ангел-мститель (СИ)

Но сейчас урожай был уже снят, и сторожа смотрели на незаконное проникновение на охраняемую территорию сквозь пальцы. Для детей эти осенние прогулки по саду были чем-то вроде охоты за сокровищами. Они носились по саду в поисках завалявшегося где-то в траве спелого, краснобокого яблочка и вечером долго спорили, кто оказался победителем в соревновании: тот, кто нашел первое яблоко, или тот, кто нашел их больше.

Муж поддерживал в них дух состязания, говоря, что острый глаз и расторопность приносят в жизни только пользу. Тихий внутренний голос уговаривал ту, которую позже назвали Мариной, что дети совершают хороший поступок, подбирая с земли свежие фрукты, которые иначе пропадут без пользы, и заслуживают награды за него.

Едва они углубились в сад, дети разбежались в разные стороны, а та, которую позже назвали Мариной, с мужем некоторое время шли неторопливо по влажной земле, молча наслаждаясь свежим воздухом и тишиной.

— Ты знаешь, я давно хотел тебе сказать… — вдруг заговорил муж.

Она вопросительно глянула на него.

— Я ведь не сентиментальный человек, — продолжил он, заложив руки за спину и глядя прямо перед собой, — но мне кажется, что у нас с тобой хорошо жизнь сложилась.

— О чем это ты? — удивилась она. Душевные разговоры у них как-то не случались. Не то, чтобы кто-то против был — просто не случались.

— Да обо всем, — ответил он. — Сама посмотри — в люди выбились, дети хорошие, послушные подрастают, в доме достаток, уют, порядок… Каждый день дела-дела, оглянуться некогда, а вот провели два дня все вместе — и сразу понятно, зачем вся эта круговерть.

Она молча взяла его под руку и прижалась к ней.

— Я ведь все это ради вас делаю, — продолжил он, положив ладонь ей на руку. — Я ради вас на все готов. И работать сверхурочно, и по первому вызову в выходные срываться…

— Да я знаю, знаю, — успокаивающе пробормотала она.

— Вот за это я тебе и благодарен, — кивнул он. — За то, что умеешь главное в жизни видеть. И ценить. За то, что после любой работы я всегда могу домой вернуться и душой отдохнуть.

Она молчала, не зная, что сказать.

— Красивых слов говорить я так и не научился, — вновь заговорил он после короткой паузы. — Но не в них ведь дело, правда? Ты ведь и без них всегда знаешь, в чем для меня смысл жизни заключается. И в твоей жизни все хорошо, правда? Тебе тоже не на что жаловаться, да?

— Конечно, — тихо ответила она, уткнувшись лбом ему в плечо.

На душе у нее сделалось необыкновенно хорошо. Господи, да на что же ей жаловаться-то? Жизнь у нее спокойная, размеренная — без сумасшедших взлетов, конечно, но зато нет в ней и криков с руганью, скандалов безобразных. Дети замечательные — живые, послушные, отзывчивые; муж хоть строгий и сдержанный, но зато души в ней не чает — сейчас она особо остро это чувствовала. А через неделю ее ждет встреча со старыми друзьями, на которой сможет она и студенческие, беззаботные годы вспомнить, и посмотреть, как остальные в жизни устроились, и своим тихим счастьем похвастаться.

Даже не неделя осталась — всего-то пять рабочих дней. А на работе время всегда летит так, что и заметить не успеешь.

В понедельник ее вызвал к себе руководитель лаборатории.

Глава 5. Здоровый образ жизни

Известие о скором прибавлении в семействе произвело на моего ангела сильное впечатление.

Именно такое, которого я опасалась.

Потому-то я и не стала ничего ему рассказывать, когда у меня появились первые подозрения. Решила подождать, пока врач их подтвердит. Если уж переживать землетрясение с цунами, то хоть не безосновательно. Молчать целый месяц мне было очень непросто — меня так и распирало желание поделиться хоть с кем-то великой новостью — но я справилась. К счастью, мой ангел так ничего и не заметил, поскольку его понимание расширения нашей семьи, как выяснилось, касалось, прежде всего, машины, в грандиозном деле приобретения которой он увяз по самые уши.

Каждый вечер я выслушивала его стенания о том, что у него глаза разбегаются, невнятные бормотания о лошадиных силах, объеме двигателя и типах кузова и, наконец, бесконечные гимны выбранной модели — и посмеивалась про себя. В его монологах я даже односложными междометиями участия не принимала — все равно я в машинах ничего не понимаю, вот заговорил бы он о цвете — тогда другое дело! Да и потом — в последнее время мне было намного интереснее Галю послушать.

Так и общались мы с ним последний месяц: он — о своем, я — тоже, и все довольны. Мы, даже направляясь куда-нибудь вдвоем, словно по отдельности существовали. У меня самой сомнений в отношении моего состояния уже практически не было, и я вдруг заметила, что хожу, поворачиваюсь, сажусь — вообще, двигаюсь — как-то иначе. Раньше я словно водителем в своем собственном теле была — таком привычном и безответно послушном, что мне даже в голову не приходило задуматься о том, чтобы поберечь его на крутых виражах и ухабах…