Ангел-наблюдатель (СИ)

— Ну-ну, — неприятно усмехнулся он, — по-моему, это не я забыл, кто мы и зачем сюда направлены.

— Опять с больной головы на здоровую перекладывать? — разозлился все-таки я. — Тебе одну цель поставили. Главную. А все остальное — это так, прилагается.

— А у тебя-то самого, — медленно произнес он, — все также одна цель? Единственная? А Игорь к ней… как там было, прилагается?

— Вот только не надо сравнивать! — процедил сквозь зубы я. Он дернулся, как от удара, но я упрямо продолжал — не нужно было злить меня: — И, тем не менее, в ответ на твой вопрос — да, Татьяна была, есть и всегда будет для меня самым главным.

— Похоже, он в это действительно верит, — пробормотал он куда-то в сторону.

— Никакого другого развития событий я просто не допущу, — едко заметил ему я.

— Ты знаешь, — задумчиво обратился он снова ко мне, — ты молись, чтобы не пришлось однажды самому себе этот же вопрос задать.

— Да сколько угодно, — пожал я плечами. — Ответ я знаю и в серьезных делах точку зрения свою, как перчатки, не меняю.

— Вот и держи их при себе, — хмыкнул он. — Я, в отличие от тебя, не только цель вижу, но и все, что вокруг нее находится. Оттолкнуть сейчас Дару — Гале лучше не станет. И мне, и Аленке тоже. И потом — куда ее отталкивать? В радостно распростертые объятия Макса? Будем тремя домами дружить? Ты тогда тоже от него никуда не денешься — Игорь не даст.

— Это мы еще посмотрим, — буркнул я.

Он остро глянул на меня.

— Такой подход меня устраивает, — продолжил он через мгновенье. — Смотри себе на здоровье, но не вздумай вмешиваться. Если у меня терпения хватает ждать, пока Дара после такого сотрясения мозга в себя придет, то тебя эти… второстепенные обстоятельства вообще не касаются.

Круто развернувшись, он вышел из кухни. Похоже, этот паршивец окончательно уверовал в то, что последнее слово всегда за ним оставаться будет! Я решительно вознамерился в первый же после зимних каникул день начать прощупывать Дарину, но Татьяна, когда поздно вечером я рассказал ей… в общих чертах об этом разговоре, с сомнением покачала головой.

— Не знаю, — со вздохом произнесла она. — Про сотрясение это Тоша хорошо сказал. Мне кажется, что у нее сейчас вся картина мира рассыпалась, как карточный домик, и она ее по частям заново собирает. Вопрос только, как? Стоит ли тебе, не зная хода ее рассуждений, за нее браться? Может, лучше с Максимом сначала поговорить?

Меня передернуло.

— Можно подумать, — буркнул я, — что я мысли всех своих клиентов в детдоме знаю.

— Но они же — обычные дети, — возразила мне Татьяна. — И никак не связаны с Игорем. Если ты — случайно — не с той стороны зайдешь и еще больше ожесточишь ее, это ведь ему сразу же передастся.

— Вот я давно говорил, — напомнил ей я, — что пора с этой их нездоровой дружбой покончить.

— И я была с тобой полностью согласна, — ответила мне тем же она. — И, как мы оба с тобой видим, ничего из этого не вышло. Мне вообще в последнее время кажется, что изменить что-то в их жизни просто не в нашей власти — все будет, как будет.

— Еще чего! — возмутился я.

— Я не хочу сказать, что мы никакого влияния на них не имеем, — успокаивающе похлопала она меня по руке, — но друг с другом они связаны намного сильнее. Я имею в виду — все они, включая Аленку. Наверно, это еще одно проявление естественного баланса сил — чем больше их эти… ваши в штыки воспринимают…. да и мы тоже… тем прочнее они объединяются. И тем сложнее становится им на одном языке с нами разговаривать, — подумав, добавила она.

Я в очередной раз поздравил себя с тем, что не рассказал ей о последних попытках Игоря установить контакт с наблюдателем.

— Так что давай подождем, — продолжила она. — Ты ведь сам столько раз говорил, что нельзя даже человека лишать права самостоятельно решать свои проблемы — иначе откуда же в нем самоуважению взяться? Дарина — девочка хорошая, — усмехнулась она, когда я чуть не подпрыгнул, — и я уверена, что она и сама не сможет навсегда в этой неблагодарности увязнуть, и Игорь ей этого не позволит.

Но в чем бы она ни была уверена, не раз после этого разговора она садилась в машину у офиса в конце рабочего дня с крепко сжатыми губами. Не произнося при этом ни слова — на заднем сидении был Игорь — но то и дело косясь в сторону Тошиной машины, в которую юркала, как мышка, с каждым днем все более осунувшаяся Галя, и неодобрительно покачивая головой. Ей повезло больше, чем мне — в присутствии Игоря я был вынужден держать в узде не только свое лицо, но и мысли. Опасливо косясь на него, я пару раз заметил, как он, пристально прищурившись, разглядывает Татьяну в зеркало заднего обзора.