Ангел от Кутюр

– Он не влюбляется в людей, месье. Он обожает только образы, которые создаёт. Вот по ним он может сохнуть, из-за них напивается до беспамятства, страдает, – продолжал шептать длинноволосый.

– Любопытно.

– Нет, месье де Бельмонт, это страшно. С живыми людьми можно договориться, а с образами – нет. Он иногда часами разглядывает свои фотографии, разговаривает с ними. Когда он такой, он похож на шизофреника.

– А на самом деле?

– На самом деле он просто гений.

– Гений – это самая трудная профессия, – сказал Жан-Пьер и осторожно шагнул в дверь павильона.

На красном бархате, охватившем всю стену и добрую половину паркетного пола, валялись пухлые золочёные подушки с мягкими кистями. Подушек было много, на некоторых виднелись синие и белые трилистники. Настя, в рыжем парике, обёрнутая в белую шёлковую ткань, лежала на подушках, выгнувшись в спине, и пристально смотрела на склонившегося над ней мужчину с фотоаппаратом. Это был Николя Легран.

– Не дыши! – раздался его голос. – И не смотри на меня, не смотри в объектив! Мне не нужен искусственный взгляд, Настя, мне нужно, чтобы аппарат пропитался тобой. Ты не человек! Ты – воплощённая роскошь! Часть интерьера! Забудь о своём «я»! Тебя не существует! Ты – только картина, только обрамление! Вот так, вот так…

Фотоаппарат щёлкнул несколько раз, вспыхнули расставленные по залу осветители, на мгновение изменив весь облик пространства. Два ассистента Николя стояли за спиной фотографа и ждали его указаний.

– Теперь приподнимись на локтях… Чуть-чуть… И потяни шею… Взгляд потуши! Не жги меня глазами!

– Мне трудно удержаться в таком положении.

– Это не имеет значения! Чуть влево опустись! Ещё! Ещё!

– Так я упаду.

– Держись!

– Не могу.

– Плевать, можешь или нет. Держись!

Опять вспышки, опять щелчки аппарата.

– Теперь распусти ткань, пусть шёлк потечёт. Так, так… Ещё… Дай ему скользнуть между ног, покажи свои линии, Настя… Мне нужны твои линии. Вытяни левую ногу… А правую согни, теперь оторви стопу от пола… Вот! И корпус выверни обратно… Блеск! Фантастика! Держись!

Фотокамера щёлкала безостановочно.

Жан-Пьер следил за Настей, стараясь не упустить ни одного движения. Это была совсем не та девушка, с которой он встречался раньше. Это была живая глина – податливая, упругая, эластичная. Она точно выполняла указания Николя, хотя порой это казалось невозможным – настолько он выворачивал её тело, настолько нечеловеческие позы заставлял принимать.

Шёлковая ткань, прикрывавшая Настю, давно растеклась по красному бархату, и девушка сидела обнажённая перед напористым стеклянным глазом фотообъектива. Иногда на её лице появлялось выражение отчаянья – когда она не могла выполнить того, что требовал Николя. Тогда он отдавал камеру одному из ассистентов, опускался перед Настей на колени, что-то неслышно говорил ей на ухо, целовал ей шею, гладил руки, колени. Жан-Пьер видел, как усталость Насти сменялась пробуждающимся сексуальным желанием. Она расслаблялась и напрягалась одновременно, и Николя, добившись желаемого результата, хватал фотоаппарат. Снова щёлкал затвор, снова вспышки ослепляли Жан-Пьера.

– Всё! – Настя без сил рухнула на подушки. – Больше не могу! Не проси.

– И не прошу, – спокойно отозвался Николя, словно его вовсе не интересовала фотосессия. – Вина!

Длинноволосый парень, отворивший Жан-Пьеру дверь, откупорил бутылку.

– Николя Легран, – представился фотограф, остановившись перед Жан-Пьером.

– Жан-Пьер де Бельмонт.

– Я читал кое-что из вашего… Читал… У вас интересное лицо. Надо поработать с вами.

– Не смогу, как она, – отрицательно покачал головой Жан-Пьер.

Он посмотрел на неподвижную Настю. Она лежала, разметавшись на подушках, не прикрывшись. Смертельно усталая, она не интересовалась, глядят ли на неё мужчины. Жан-Пьер обратил внимание на пульсирующую жилку у неё на шее. Невольно зацепился взглядом за гладко выбритый лобок. И тут же отвернулся.

– Как она никто не умеет, – ответил Николя. У него было сухое лицо, почти неподвижное, но пронзительные, огненные глаза под мохнатыми бровями. – Настя уникальна. У неё талант быть моделью, но она не понимает этого. Она лишь играет в это… Угощайтесь…

Жан-Пьер взял бокал. Приятный терпкий аромат коснулся его ноздрей. Он сделал глоток и краем глаза посмотрел в сторону Насти.

– Как она лежит! – прошептал восхищённо Николя и взял со стола фотоаппарат. – Какая плавность… Вы только взгляните…

Жан-Пьер не мог оторвать глаз от тела девушки. Казалось, никогда он не видел ничего столько прекрасного. Её нагота пробуждала такой восторг, которого он никогда не испытывал и о существовании которого даже не подозревал. Ему не хотелось её тела, но с каждой минутой усиливалась жажда наслаждаться видом этого тела.

Николя сделал несколько снимков, и Настя резко подняла голову, услышав привычный «рабочий» звук.

– Продолжаем? – спросила она.

– Нет, дорогая, отдыхай.

Она встала, вышла в ванную, накинула на себя коротенький халат и вернулась в зал.

– Здравствуйте, – протянула она руку Жан-Пьеру. – Я вас не видела.