Ангел с железными крыльями

Громила какое-то время пребывал в растерянности, тупо глядя на богато одетую красивую девушку, но затем повернул голову в сторону своих приятелей, словно прося совета, что ему делать. Главарь, обладатель окладистой бороды, оценив обстановку, криво усмехнулся.

– Вы бы, барынька, шли себе гулять куда-нибудь в другое место. Так оно лучше будет!

– Я сама решаю, что для меня лучше! Отпустите девушку, или я вызову полицию!

Ее угроза только вызвала громкий смех у черносотенцев.

– Думаете, испугали, барыня? А вот уж нет! Мы в своем праве, так как выступаем за царя и отечество! Теперь идите, милая барышня, и не оглядывайтесь! Не про вас это дело! Да и всякое, неровен час, может случиться! Гляньте на себя! Прям наливное яблочко! А кругом мужиков много, глядишь, кто-то и захочет полакомиться!

Не вмешиваясь, я исходил из принципа: каждый должен сам решать свои проблемы, но сейчас обстоятельства изменились. Местные придурки прилюдно оскорбили знакомую мне девушку.

– Наташа, стой здесь и ни шага в сторону.

– Сережа!

– Я сказал. Стой и жди, – после чего быстрыми шагами направился к Фадею.

– Эй, господин! Шли бы вы отсюда, пока бока не намяли! – предупреждающе крикнул стоящий рядом с главарем высокий и крепкий мужчина.

– Свои побереги!

– Мое дело предупредить! – усмехнулся он, идя мне наперерез. Вместе с ним пошли еще двое громил.

Делая вид, что не обращаю на них внимания, я подошел к Фадею и сказал:

– Отпусти ее. Живо!

Тот, явно ободренный присутствием трех соратников, окруживших меня, нагло улыбаясь, заявил:

– Становись в очередь, любитель жидов!

В следующее мгновение, получив жесткий тычок пальцами в солнечное сплетение, он начал сгибаться, утробно хрипя. Почти одновременно я врезал каблуком правой ноги в пах стоявшему сзади черносотенцу.

«О-о-о-ох!» – раздавшийся за моей спиной стон, возвестил меня о точном попадании в цель.

Дернув головой влево, я ушел от удара кулака, летящего мне в лицо, а затем носком правой ноги, ударил бьющего между ног, но уже в следующую секунду на меня обрушилась лавина кулаков. Боль появлялась и пропадала, добавляя во мне ярости, пока вдруг в затылке будто что-то взорвалось. Я еще успел услышать донесшийся, словно издалека, крик сестры:

«Сережа!!» – после чего окончательно потерял сознание.

Очнулся я уже в больнице. За окном только-только начали опускаться сумерки. Сильная головная боль заставила меня ощупать голову, и когда пальцы наткнулись на плотную марлевую повязку, непроизвольно произнес:

– Похоже, меня хорошо отделали.

Вдруг неожиданно из легкого полумрака возникла легкая фигурка.

– Сереженька, милый, я так за тебя боялась! Ты как?!

– Наташа? Ты… почему здесь?

– А где мне еще быть, братик? Тебе больно?!

Ее голос дрожал, а в глазах стояли слезы.

– Немного. Как… все закончилось?

– Это было страшно! Эти люди били тебя, даже когда ты упал. Ты был весь в крови…

– Наташа!

– Что Наташа?! Ты зачем ввязался в эту драку?! Кто тебя просил?! А если бы тебя убили?!

– Меньше эмоций. У меня и так голова болит.

– Как ты можешь так говорить! Меня прямо всю колотило, когда мы в больницу ехали!

– Чем все закончилось?

– Женщины и я начали кричать, и к тебе на выручку наконец бросились рабочие, которые отогнали этих бандитов. Потом прибежали городовые, и народ стал разбегаться. Я…

– Сестричка, извини, что испортил тебе выходной день. И дай мне, пожалуйста, воды.

Напившись, я почувствовал себя легче.

«Теперь пора боль на поводок брать».

Пока я занимался самоконтролем, Наташа делилась своими собственными впечатлениями.

– Ты так их бил… Это было очень страшно. Люди лежали, словно мертвые, и ты среди них. Везде кровь. Сережа, почему ты стал таким? Раньше ты был другой. Стихи читал. А сейчас… Может, это все твоя борьба? У тебя от нее постоянно руки сбиты и на лице синяки.

– Стихи? Как тебе такие строки?

Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
Каждый выбирает для себя.

– Кто их написал?

– Юрий Левитанский. Понравились? Вижу, что не очень. Теперь ты мне скажи: почему меня в отдельную палату определили?

– Мария Владимировна так распорядилась.

– Какая Мария Владимировна?

– Странно… – протянула сестра удивленным голосом. – Мне почему-то показалось, что вы знакомы.

– Когда кажется – креститься надо, сестренка. Теперь езжай. И никаких возражений. Берешь извозчика и в пансион.

– Сережа! Я не могу тебя так бросить. Ты нуждаешься в…

– Ты еще здесь?!

– Хорошо, но я тебя завтра навещу.

– Нет. Через пару-тройку дней я уже буду на ногах и сам к тебе заеду. До свидания, Наташа.

– До свидания, братик.

На следующий день после утреннего осмотра и последующих за ним процедур я с наслаждением замер на кровати. Неожиданно за дверью раздались невнятные голоса, но затем дверь приоткрылась, и я услышал, как мой лечащий врач с кем-то спорит.

– Господа, вы, что не понимаете! Он еще вчера, как труп, лежал!

– Доктор, нам надо только поговорить! И все!

– Ему сейчас нужен покой! Понимаете, полный покой!