Ангел с железными крыльями

– Господа, господа, успокойтесь, – пристав резко встал со стула, разведя руки в примиряющем жесте. – Не надо сгоряча бросаться резкими словами.

– Ко мне еще вопросы будут?

– Нет, – сразу и с видимым облегчением ответил мне Дмитриев. – Сергей Александрович, я потом пришлю полицейского для записи показаний. Поправляйтесь.

– Спасибо. Всенепременно.

Следом за ним сухо откланялся жандарм.

– Честь имею, – он коротко кивнул мне и первым вышел из палаты.

Не успела дверь закрыться за приставом, как ее снова открыли и в проеме появилась голова медсестры:

– К вам посетительница, Сергей Александрович.

– Ну, сейчас я задам этому неслуху! Давайте ее ко мне живо!

Сестричка хихикнула и исчезла. Дверь медленно открылась, и на пороге показалась… родственница профессора.

– Вы?! – не удержался я от удивленного восклицания. – Извините, ради бога! Я думал, что это моя сестра.

– Здравствуйте, Сергей Александрович. Я так и поняла. Как ваше здоровье?

– Здравствуйте. Нормально. Не ожидал вас увидеть.

– Почему? Или есть другой способ выразить благодарность, кроме визита вежливости?

У меня в голове сложился ответ, что у женщины есть пара-другая способов, как по-настоящему отблагодарить мужчину, но, естественно, говорить об этом не стал, а вместо этого, показав на стул, вежливо сказал:

– Не изволите присесть, Мария Владимировна?

Та села, расправила платье на коленях и вдруг неожиданно спросила:

– Почему вы сразу не пришли на помощь той еврейской девушке?

– О как! Второй допрос за утро! Как вы считаете, Мария Владимировна, это много или мало?

– Мне принять ваши слова за оскорбление?!

– На вас не угодить, милая барышня. Но сначала прошу вас ответить мне на один маленький и простенький вопрос. Вы пришли, чтобы задать только этот вопрос и уйти, или мы с вами можем еще о чем-нибудь поговорить?

– Знаете, поручик, вы очень странный и непонятный для меня человек.

– Это хорошо или плохо?

– Еще не знаю.

– Хорошо, отвечаю на ваш вопрос. Считал, что у нее и так много защитников. Там, кроме меня, было не менее дюжины ее соратников.

– Боюсь, что не совсем понимаю вас. Объяснитесь, пожалуйста.

– Там происходило собрание группы… революционеров. Она одна из них. По моему разумению, ее товарищи и должны были прийти на помощь своей боевой подруге.

Она посмотрела на меня долгим взглядом, потом какое-то время раздумывала и, наконец, сказала:

– Тогда… если я все правильно понимаю, то ввязавшись в драку, вы таким образом вступились за меня.

– Вы все правильно поняли.

– Но почему? Или вы, как благородный рыцарь, решили вступиться за честь дамы?

– Все правильно. Только одно маленькое дополнение. За честь прекрасной дамы.

Щеки у девушки порозовели.

– Я вам благодарна… очень благодарна. Вы поступили как настоящий мужчина, но то, что произошло, там, в парке… Это было… дико. Извините меня, но по-другому это никак нельзя назвать.

– Вы полагаете, что мне нужно было вызвать их на дуэль?

– Нет, конечно. Они этого не достойны. Просто их надо было… жестко отчитать и тем самым поставить на место.

– Как вы себе это представляете, Мария Владимировна?

Девушка задумалась, потом спустя минуту сказала:

– Да… я понимаю. Они не те люди. Могли просто не понять, и все опять бы кончилось дракой.

– Вот видите, как просто. Вы пришли к такому же мнению, как и я.

– Нет! Все-таки вы не правы. Нельзя решать все кулаками! Это неправильно!

– Если вы не против, то давайте поговорим о чем-нибудь другом. Кстати, чуть не забыл. Сестра сказала, что это вы мне организовали отдельную палату. Это так?

– Да.

– Спасибо вам за заботу.

– Не за что. Поправляйтесь.

– Как ваш дядюшка поживает?

– Хорошо. Преподает. Возится со своей коллекцией. Тут ему на днях пришло письмо от какого-то научного общества из Англии, в котором сообщили, что сделали его своим почетным членом, а он недоволен. Говорит, что они сделали неверные выводы из какой-то его монографии и опубликовали их в своем научном журнале. Теперь он собирается написать им гневное письмо.

– Гневное письмо? Гм! На мой взгляд, он мягкий и добродушный человек.

– Так оно и есть. Студенты его очень любят. А про письмо он уже, наверное, забыл. Просто временами он хочет показать, какой он строгий и требовательный преподаватель и ученый.

– А вы? Какая вы, Мария Владимировна?

– Я? – девушка несколько смутилась. – Какой-то необычный вопрос, не кажется ли вам?

– Не хотите, не отвечайте. Я вот что хочу вам сказать… Вы меня извините за мое поведение на благотворительном балу.

– Вы тогда вели себя не самым лучшим образом. Да еще сломали челюсть Александру Осиповичу, который вступился за меня.

Мне был совершенно безразличен капитан с его сломанной челюстью, но чтобы не нарушать наладившихся отношений, я принял покаянный вид. Видно, мне удалось сыграть свою роль, потому что девушка с легким чувством вины в голосе сказала:

– Я вас уже давно простила, Сергей Александрович.

Продолжая изображать раскаяние, пришлось спросить:

– Как он сейчас?