Ангел сердца

Он приготовился долго ждать. Расположившись под старой елью, Дима прислонился спиной к широкому стволу и внимательно вслушивался в каждый шорох. Главное было – не упустить момент. Мороз крепчал, и к вечеру температура стала довольно прохладной, так что, хоть Дима в своем рассказе ни словом не обмолвился о том, как несладко ему пришлось, я вполне могла догадаться об этом сама. Помимо холода были и иные трудности. Запасов еды было немного, с расчётом, что при неблагоприятном стечении обстоятельств, но тщательной экономии продержаться на этом было бы можно несколько дней. Но есть совсем не хотелось, а вот не до конца зажившая рана сильно мешала. К вечеру, без воздействия обезболивающих, а может быть, от неудобной позы, она стала ныть ещё сильнее. Но никаких таблеток у него с собой не было, поэтому приходилось терпеть, сжав зубы и моля судьбу о помощи. Судьба благосклонно вняла этим просьбам, потому что через какое-то время, когда над пролеском сгустились сумерки, неподалеку снова послышались голоса. К тому времени Дима задремал, но сон его был чуток, поэтому он тотчас проснулся и начал прислушиваться. Лиц не было видно, как не вглядывайся в темноту, но по одному из говоривших голосов он смог различить брата и тотчас, не теряя ни минуты, начал действовать. Ему даже не пришлось притворяться. Бок нестерпимо жгло, и он едва ковылял, согнувшись пополам и припадая на одну ногу.

Стебачи услышали шум и затихли. Только щелкнули взведенные курки.

– Не стреляйте… Пожалуйста… – произнес Дима, и тотчас на лицо упал направленный на него яркий луч фонаря.

Он тут же заметил своего брата. На короткое мгновение их глаза встретились. Дима знал, что этот момент – решающий, и только от брата зависит, что будет дальше. Не только с жизнью Димы, но, возможно, с дальнейшей жизнью города в целом.

– Пожалуйста, не стреляйте, – тихо, но уверенно повторил он, с трудом выпрямляясь в полный рост и убирая руку от раненого бока, – В меня уже стреляли.

Луч фонаря метнулся по его телу, изучая место ранения. Дима стоял, не шелохнувшись, ожидая, что будет дальше. Он знал, что этот факт должен стать решающим. Иначе…

– Кто тебя так? – спросил один из стебачей с брезгливостью в голосе.

– Люди, – с горькой усмешкой произнес Дима. – Когда я пришел в убежище, надеясь найти там помощь…

Он взглянул на брата, ожидая какой-либо реакции. Он не знал до конца, как ему действовать. Признаться, что они братья, и что сам Дима – беглый стебач, предатель? Или промолчать, сделав вид, что они не знакомы? Тогда придется срочно придумывать, почему свои же накинулись на Диму с оружием, вместо того, чтобы оказать помощь. Об этом он как-то не подумал.

– Ты что, сказал им, что ты стебач? – внезапно разрезал тишину голос Миши, и Дима облегченно вздохнул, принимая предложенные правила.

Брат усмехался, всем своим видом демонстрируя: «Я так и знал, а ты мне не верил».

– Сказал. Должен же я был как-то объяснить, почему оказался в убежище так поздно?

Другой стебач, один из трех, стоявших тут помимо Миши, тотчас накинулся на Диму, замахиваясь выхваченным из-за пояса ножом:

– Что ещё ты им рассказал?

Миша одним движением руки отстранил его и подошел к Диме так близко, что расстояние между ними стало угрожающе опасным. Дима не боялся брата, но искры, мелькавшие между ними всегда, и особенно – теперь, оставляли не самые приятные ощущения.

– Отвечай, – потребовал он. – Что ты успел им выболтать?

– Ничего, – твердо, не теряя силы духа и стараясь не морщиться от боли, а стоять ровно и дышать глубоко, произнес Дима. – Как только я сказал, что мой брат – стебач, они и слушать меня не захотели. Выстрелили. Я еле спасся. Сбежал. Сам не знаю, как мне это удалось.

– Брат? – выдохнул кто-то.

Дима не мог видеть, кто. Миша не дал ему ответить, задавая новый вопрос:

– А девчонка?

– Её убили.

От этих слов, когда я услышала их от Димы, у меня побежали по коже мурашки. Дима, поймав мой испуганный взгляд, поспешил заверить, что так было необходимо для того, чтобы успокоить их и пресечь дальнейшие поиски ненужного свидетеля, источник информации, то есть меня. Умом я это понимала, но всё равно было не по себе. Даже сейчас, когда я была дома, лежала в своей кровати, уютно укутавшись в теплое одеяло и знала, что Дима в безопасности, и мне самой ничего не грозит – было жутковато.

Не знаю, почему Диме поверили. Возможно, причина в том, что он всегда умел убеждать и имел такое выражение лица, которое можно охарактеризовать одним веским словом – непоколебимое. А может быть, стебачи только сделали вид, что поверили, и для начала решили заняться им самим.

– Он твой брат? – продолжал настаивать один из стебачей.

Миша обернулся к нему и процедил сквозь зубы:

– Тебя не касается.

Затем его взгляд снова устремился к Диме.

– Ну и дурак же ты! И это человек, которому я хотел доверить миссию возрождения справедливого общества!