Ангел скорой помощи

Однажды, еще дошкольником, Ян пошел с мамой на каток и там довольно сильно грохнулся. Он тогда уже знал, что мужчины не плачут, героически терпел молча, но когда мама рассмеялась, заявил с невыразимым укором «тебе смешно, а мне больно».

Мама взяла его на руки, расцеловала и сказала, что как бы ни складывалась жизнь, а умножать печаль не стоит. Когда тебе плохо, совсем не обязательно делать так, чтобы близким было еще хуже, хотя бы из тех соображений, что тогда они не смогут ничем тебе помочь. Ян был маленький, но как-то уловил, что мамины слова значили не «страдай в одиночестве», а «не вымещай боль на близких».

С тех пор это для него разумелось само собой, но, видимо, не у всех людей есть такая мама, которая нашла нужные слова в нужный момент.

Так что получается, что у матери Сони есть если не причины, то веские оправдания, которые и анализировать-то грех. Может, она боится плохой наследственности и не хочет, чтобы Соне выпали такие же испытания, что пришлись на ее долю, вот и расстраивает брак?

Тогда почему хотела, чтобы дочь вышла за Константина Петровича? Он проверенный кадр, амбициозный парень, знающий, что развод очень плохо отражается на карьере, плюс семьи крепко повязаны дружескими и служебными узами, из этой паутины выбраться не так-то просто. А Ян – темная и неуправляемая лошадка.

Погрузившись в размышления и предположения, Ян вдруг осознал, что отвращение к Сониной матери куда-то испарилось. Скорее ему жаль эту женщину… Нет, ладно, не жаль, но какая-то теплота в сердце определенно появилась.

И Соню уже не хочется за рукав вытаскивать из этой безумной семейки, наоборот, тянет сесть и подумать, как он сам будет себя с ними вести, чтобы наладить отношения, но при этом самому не поплыть на их психиатрической волне.

Наверное, это и есть любовь, когда ты понимаешь, что каждый человек – это отдельный мир. Краешками вы соприкасаетесь, есть у вас общее пространство, но есть и у каждого свое, своя собственная орбита, а есть и обратная сторона луны, которая скрыта от тебя навсегда. У каждого есть свои ангелы и свои демоны, во всяком случае, причины, почему он поступает так, а не иначе, и не тебе судить о них.

Любовь – это когда ты помогаешь человеку быть самим собой и поддерживаешь его там, где можешь дотянуться. Не суди, не лезь в чужую душу, но и свою не отдавай на поругание, и любовь не покинет тебя никогда.

Затянувшись последний раз, Ян вернулся в квартиру и набрал номер Сони. Подошла мать, которую он все еще не помнил, как зовут, поэтому просто представился:

– Добрый вечер, это Ян Колдунов беспокоит.

– Добрый вечер. Вам Соню позвать?

– Нет, спасибо. Я только хотел поблагодарить за ужин.

В трубке помолчали.

– Спасибо, – на всякий случай повторил Ян.

– Не за что. Приходите еще, будем рады вас видеть.

Из трубки, конечно, повеяло морозом, но слова были произнесены, а это главное.

* * *

Костя волновался перед встречей с Надиным отцом, с переменным успехом то подбадривая себя мыслью, что они с Надей еще не сделали ничего непоправимого, то понимая, что на конкретный вопрос придется дать конкретный ответ.

Однако действительность идет вразрез с нашими ожиданиями, не подвело это правило и сейчас.

Отец Нади не стал грозно сдвигать брови, кои у него, надо сказать, особо-то и не росли, не потребовал от друга дочери ясно объявить о своих намерениях, совсем наоборот, отнесся к Косте спокойно и по-дружески. То ли действительно не понимал, то ли очень убедительно делал вид, но ни разу не дал почувствовать, что Костя для него потенциальный жених дочери, которого надо или прогнать, или, наоборот, стреножить и притащить к алтарю, пока не случилось беды.

Такая деликатность привела Костю в восторг, но кое-что другое серьезно царапнуло по самолюбию. Надин отец оказался тем самым легендарным Женей, единственным на весь город медбратом-анестезистом. Да, квалификация высочайшая, да, трудоспособность, да, чувство локтя, словом, Женю было за что уважать, но анестезистка – чисто женская работа, и сознание этого не позволяло Косте относиться к Надиному отцу серьезно.

В самом деле, человеку под полтинник, а он все еще Женя, потому что медсестрам не положено отчество. Естественно, из медицинских училищ выпускаются не одни только девушки, но парни со средним медицинским образованием обычно не довольствуются сестринской работой. Поступают в институты, в крайнем случае, идут в психиатрические больницы, где помимо знаний нужна еще чисто физическая сила. По крайней мере, Костя, побывав во множестве медицинских учреждений, нигде не видел медбрата старше двадцати пяти.

Впрочем, быстро пришлось признать, что если бы Женя избрал стезю спортивного тренера, то продвинулся бы по ней далеко. Первые три дня Костя еле дышал, так болели мышцы от нагрузок, но через неделю занятий почувствовал, как тело буквально расцветает, возрождается из спячки, как старый костюм, который вытащили из сундука, отряхнули и повесили проветриться на солнышке, или как железный дровосек, которого основательно смазали маслом.