Ангел скорой помощи

– Есть кому и без тебя!

Костя застыл в нерешительности. Покосился на отца, который то ли ничего не замечал, то ли старательно делал вид.

– Не ставь себя в глупое положение, – прошептала Оля ему на ухо.

Пока он колебался, со всех сторон подбежали доктора, и взгляду предстало уникальное зрелище: заместитель начальника академии вместе с ректором мединститута, сложив руки стульчиком, понесли простую медсестру к персональной машине, а следом шли профессора и доктора наук, в один голос твердящие: «Женечка, не волнуйся, все с твоей дочкой будет хорошо! Сделаем в лучшем виде!»

– Вот что значит незаменимый специалист, – вдруг элегически вздохнул папа, – казалось бы, простой анестезист, а уважения достоин больше, чем иные доктора наук.

Они победили, но из-за Надиной травмы церемония награждения прошла скомканно и формально.

Папа довез их с Олей до ближайшего метро, где выгрузил со словами: «Ах, молодежь, знаю, как вам хочется побыть наедине».

Проклиная Соню, которой вдруг приспичило стать чуткой и понимающей девушкой и катать своего жениха по всему городу, оставив старого друга наедине с дамой сердца, Костя разменял двадцать копеек на пятачки и поехал провожать свою даму. Путь до Олиного дома они проделали в гнетущем молчании.

«Так и будем всю жизнь, – мрачно думал Костя, – как манекены в витрине. Лишь бы люди видели, что у нас все прекрасно, а что там внутри, кому какая разница. Общественное мнение – главное мерило. Стисни зубы, терпи, дави в себе естественные порывы, главное – выгляди достойным. Фасад это наше все. И я буду так жить, куда деваться, потому что пресловутое «что люди скажут» для меня единственное спасение, чтобы не утонуть в болоте стыда и позора».

Оля пригласила его зайти, но Костя отговорился усталостью после забега.

– Ладно, в следующий раз, – улыбнувшись, она потянулась к нему, и Костя поцеловал ее в губы. От Оли пахло тонкими духами и немножко клубникой, но Костя не чувствовал ничего, кроме досады.

Домой не хотелось. Там спал Ян и, возможно, не один, а главное, там ждала тоска по Наде.

Костя зашел в пышечную, чего раньше никогда не делал, ибо, по мнению папы, эти заведения являлись рассадником микробов и разврата, вдохнул запах жареного теста, после пробега показавшийся упоительным, взял пяток золотистых колечек, щедро посыпанных сахарной пудрой, и стакан кофе с молоком, глядя на который, человек сразу понимал, что такое серо-буро-малиновый цвет. Но жижа была горячая и сладкая, а большего от общепита и требовать нельзя. Резиновые пышки, от которых бумажная тарелка немедленно промаслилась насквозь, тоже пошли на ура и были съедены секунд за тридцать. Подкрепившись, Костя поехал в академию, разузнать насчет Нади, но в приемнике ему сказали, что девушку к ним не привозили и о несчастном случае на соревнованиях они слышат первый раз.

Костя понял, что Надю доставили в одну из городских больниц, коих в окрестностях парка было целых три, и в каждой клинические базы мединститута и академии. В принципе он был готов объехать все три, но, увы, никого там не знал из персонала, а постороннему мужику с улицы информацию о пациентке не дадут.

Самый верный вариант – поехать домой и растолкать компанейского Колдунова, у которого друзья-приятели в каждой медицинской точке города. Несколько звонков, и он будет все знать о Надином состоянии, а главное, она не узнает, что он тревожится за нее.

Только Ян спит, и будить его перед ночью – преступление.

Костя доехал до Надиного дома. Обычно он в метро читал, но сегодня не захватил книгу и коротал время в дороге, рисуя себе картины будущей жизни с Олей. Понятно, что она будет для него не Оля, а жена, дорогая супруга, а он для нее тоже не Костя Коршунов, а муж, образцовый экземпляр, которого с гордостью можно предъявить родным, друзьям и знакомым. Что ж, ему не привыкать. Сначала был образцовым сыном, потом образцовым солдатом, потом курсантом, теперь вот врачом и женихом, а скоро станет мужем… Вопрос только в том, где он сам за этими масками?

Где-где… Рядом с Надей, вот где. Только в ее объятиях он понимал, что он – это он, что, кроме исполняемых им ролей, есть что-то еще, но, увы, это что-то еще, едва проклюнувшись сквозь скорлупу масок, оказалось слишком слабым и нежизнеспособным.

«Сдохло – и слава богу», – пробурчал он себе под нос.

Пока добрался до дома Нади, стемнело, зажглись фонари, и окна стали загораться теплым вечерним уютом.

У Нади мягким зеленым огоньком светилась лампа в кухне, в большой комнате сияла люстра, а в ее келье лучи бра пробивались сквозь легкие занавески.

Заметив этот свет, Костя приободрился. Значит, Надя дома, а не в больнице, стало быть, здоровью ее ничто не угрожает.

Он несколько раз обошел вокруг квартала, так и эдак прикидывая, как бы в этом убедиться. То хотел подстеречь Женю, который вдруг соберется в булочную на ночь глядя, то хотел стукнуться к ним в дверь под флагом встревоженной общественности, разные изобретал варианты, пока его не осенило, что можно просто позвонить по телефону.