Ангел Смерти

А потом была черепно-мозговая травма у сотрудника банка… Потом – перелом ребер и внутреннее кровотечение у молоденькой библиотекарши; затем – офтальмология, нейрохирургия, травматология, снова травматология, кардиохирургия, сосудистая хирургия… Последней в списке Андрея значилась Поспелова Марина Романовна. Учительница начальных классов, дама уже преклонных лет, проживала вместе с сыном. Сыну Марины Романовны было двадцать три, а даме пятьдесят четыре, и фантазия Андрея Петровича уже нарисовала ему определенную картину. Скромная квартирка, тихая, уютная. Изможденная болезнью хозяйка и хлипкий, тщедушный, беспомощный юноша, «гордость и опора матери». Этакое хилое комнатное растение, неприспособленное к жизни. Пользы от них следствию ждать не приходится, но добросовестность требовала навестить и семейство Поспеловых. В диагнозе Марины Романовны значились острый холецистит и холелитиаз. Точнее, в первом диагнозе. Поскольку к моменту поступления в больницу Поспеловой Родион Михайлович был уже начеку и под благовидным предлогом заглянул в ее историю болезни. Далее диагноз изменился на перфорацию, то есть разрыв желчного пузыря. Но что характерно: пока лечащий врач беседовал с сыном – кстати, учитывая его возраст и полученный им незадолго до болезни матери диплом юриста, к беседе даже подключилась госпожа Скобелева собственной персоной и, надо сказать, произвела на юношу неизгладимое впечатление… Так вот, в это самое время у лежавшей в боксе Поспеловой действительно произошла перфорация желчного пузыря, и лапароскопическая холецистэктомия стала неизбежна. Но во время перфорации произошло рассеивание камней по брюшной полости, что, в свою очередь, потребовало от хирургов дополнительных усилий, во время которых у Поспеловой открылось интраоперационное кровотечение поврежденной хирургом в спешке правой печеночной артерии. А на вторые сутки у измученной послеоперационным восстановлением Поспеловой обнаружилось повреждение двенадцатиперстной кишки, для его диагностики зону оперирования заполнили жидкостью и через зонд желудок несчастной Марины Романовны раздули воздухом, чтобы с помощью поступающих пузырьков газа определить местоположение перфорального отверстия. И это не считая такой мелочи, как обнаружившаяся у нее вскоре раневая инфекция. В общем, натерпелась бедняга по полной! Все это красочно описал Андрею Родион Михайлович. Учитывая пережитое дамой в больнице, Андрей понимал, что ему предстоит беседа с очень больным, ослабленным человеком, совершенно неспособным к какой-либо борьбе и озабоченным лишь собственным пошатнувшимся здоровьем.

Андрей поднялся на четвертый этаж утопавшей в зарослях сирени хрущевской пятиэтажки и позвонил в звонок десятой квартиры. Нарисованный воображением бывалого сыщика портрет не подтвердился реальностью. Марина Романовна была небольшой полненькой женщиной с ласковым взглядом серых, окруженных милой сеточкой морщинок глаз и с тихим убаюкивающим голосом. Выглядела она в свои пятьдесят четыре как хорошо сохранившаяся шестидесятилетняя женщина. Вероятно, дело было в ее манере одеваться и держаться. Но ни изможденной, ни слабой она не выглядела. Сына возле нее не наблюдалось.

– Андрей Петрович, я полагаю? – пропуская его в крохотную прихожую, уточнила дама.

– Совершенно верно, – в тон ей мягким тихим голосом ответил Андрей.

– Проходите, пожалуйста. Надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной чаю? Я вчера обнаружила в шкафу последнюю баночку вишневого варенья без косточек. Вы любите вишневое варенье? – елейным голосом спросила хозяйка.

– Безмерно. Особенно без косточек, – излил ответную порцию сиропа Андрей.

– Вот и чудесно, – кивнула Марина Романовна, указывая гостю путь в комнату.

Квартира оказалась двухкомнатной. Андрея принимали в крохотной гостиной.

Когда стол был сервирован и первые несколько глотков чая выпиты, Андрей наконец счел возможным перейти к сути дела. Марина Романовна оказалась немногословной, к удивлению Андрея, она больше слушала, чем говорила, каким-то удивительным образом взяв руководство беседой в свои пухленькие ручки. Когда Андрей, как загипнотизированный кролик, выложил милой даме все, что имел за душой, Марина Романовна ненадолго задумалась.