Ангел тьмы

— Нездоровится?! — взорвался мистер Пиктон. — Да я крепок, что твой доллар, — впрочем, я даже покрепчебуду, учитывая теперешнее состояние нашей валюты. О, я в курсе, что болтали в Нью-Йорке перед моим отъездом, Джон, и признаю — тогда мне нужен был отдых. Ты же знаешь мою склонность — я легковозбудим, что верно, то верно, тут никаких возражений. Но эти слухи о том, что я совсем вышел из строя, были всего лишь дальнейшими попытками дискредитировать мои слова.

— М-м, да, я знаком с этим явлением, — заметил доктор, пока мистер Пиктон начал перебрасывать наш багаж с тележки носильщика в свой экипаж, не прекращая неистово затягиваться трубкой.

— Да, нисколько в этом не сомневаюсь, доктор Крайцлер! — выдохнул наш хозяин. — Нисколько не сомневаюсь! Так что вы, видимо, знаете, какую усталость оно порождает — попытка остановить творившееся в конторе окружного прокурора порядком меня измучила, говорю вам, и нервы вымотала до крайности. Но до помешательства тут все же далеко, как вы считаете?

— Ну… — медленно произнес доктор — слишком медленно, как оказалось, для мистера Пиктона.

— Вот и я о том же! — сообщил он. — В курьезном мире мы с вами живем, доктор Крайцлер, — и в курьезном не в хорошем смысле: человека здесь могут объявить сумасшедшим лишь за попытку выявить вопиющую коррупцию! А, ладно, пустое… — Закинув последнюю из сумок в экипаж, мистер Пиктон занял место возницы. — Забирайтесь-ка все. Мистер Монтроуз, может, вас с юным Таггертом не затруднит прокатиться на подножках? Держаться можно за полог, да нам и ехать недалеко.

— Я запросто! — радостно выдохнул я, обнаружив, что начинаю получать удовольствие от слегка безумной манеры разговора и поведения мистера Пиктона.

— Конечно, сэр, — заверил Сайрус, занимая место на подножке сзади, когда все уселись.

— Молодцы! — провозгласил с широкой улыбкой мистер Пиктон, салютуя нам своей трубкой. — Ну, держитесь, поехали!

Экипаж покатился, но мы даже не успели выехать со станционного двора, как мистер Пиктон снова принялся за свое:

— Говорю же, доктор, все эти нью-йоркские дела ровным счетом ничего не значат, как и то, что тамошние люди могли обо мне наговорить, — вообще ничего, по прошествии столького времени. Мир кубарем катится в ад, и Нью-Йорк прибудет туда одним из первых, если только он уже не там — и тут я могу быть только за. Это и есть одна из причин моего возвращения в Боллстон — здесь еще можно время от времени сделать что-то хорошее, не оглядываясь на магнатов и воротил. — Он выпустил еще несколько клубов дыма из трубки, направляя лошадь вдоль улицы, что шла к западу ниже возвышающегося холма. — Но не будем же углубляться слишком далеко в подобные разговоры — у нас безотлагательных вопросов хватает. — Он извлек часы и вновь взглянул на них. — Действительно безотлагательных! Вам всем нужно разместиться и поесть — миссис Гастингс за этим проследит. Моя домоправительница. — Он покачал головой, пока мы с грохотом мчались к западной окраине города. — Страшное дело. Они с мужем вместе большую часть своей жизни держали магазин тканей. Потом, пару лет назад, три местных хулигана — немногим старше вас, юный Таггерт, — ограбили их, пока ее не было. До смерти забили ее мужа лопатой. Я выступал по делу обвинителем, а потом она пошла ко мне работать — больше из благодарности, чем из прочих побуждений, сдается мне.

— Из благодарности? — замешкалась мисс Говард. — Потому что вы помогли ей в трудное время?

— Потому что я обеспечил этим троим мальчишкам электрический стул! — воскликнул мистер Пиктон. — А! Вот и мой дом — в конце улицы.

Дом мистера Пиктона размером с добрый особняк располагался на перекрестке Чарлтон и Хай-стрит, неподалеку от здания суда, рядом со старыми отелями «Курорт Олдридж» (ныне пансионом) и «Ручей за железной оградой» — оба они были последними настоящими остатками светлых деньков города, бывшего некогда курортным. Судя по четырем большим башням, формировавшим углы жилища мистера Пиктона, а заодно и по широкой крытой галерее, обрамлявшей все здание, дом был не таким старым, как большая часть резиденций, кои мы увидели и миновали по дороге. Но одного его размера было достаточно, чтобы все имело престранный вид, и я не мог взять в толк, зачем такая махина человеку, делящему жилище лишь с домоправительницей. Сад перед домом и за ним был полон вьющихся роз и плюща, несколько ошалелого, имелась там и пара вязов, похоже, намного старше самого здания — и все это лишь усиливало ощущение того, что в доме водятся привидения.