Ангел тьмы

— Ох! Леопольд, ты тоже хочешь кексик, ну прости меня! На, держи… — Миссис Фрэнклин сунула собаке кусок кекса — а кекс, должен признать, был лучше всех, что я пробовал, — и начала поглаживать любимца по голове. — Да, вот так, мальчик мой сладкий. Не помнишь Либби, да, Леопольд? Она уехала раньше, чем ты у нас появился… — Женщина задумалась, погрузившись в воспоминания. — У нас тогда была другая собака — пес Либби. Как его звали, Эли?

— Фитц, — ответил Эли Фрэнклин, жуя кекс и глотая уже третий стакан лимонада.

— Да, верно. Фитц. Ох, любила она этого пса. Уж так рыдала, когда он помер, — я думала, она и сама может концы отдать! Помнишь, Эли?

Внезапно Эли Фрэнклин прекратил жевать: он оглядел нас всех, как говорится, с опаской, потом медленно сглотнул кусок кекса, что был у него во рту.

— Нет, — пробормотал он быстро и тихо.

— Да ладно, ты точно помнишь! Не глупи — это было как раз перед тем, как она уехала работать к той семье в Стиллуотер…

— К Мюленбергам? — с надеждой произнесла мисс Говард.

— А, так вы знаете Мюленбергов, мисс Говард? — с радостным удивлением отозвалась миссис Фрэнклин. — Славные люди, говорила Элспет — она как-то написала оттуда. Очень славные. А как раз перед отъездом с ней приключился желчный приступ…

— Мама, — перебил Эли Фрэнклин, все еще слегка встревоженно.

— …как раз наутро после смерти Фитца. Ты помнишь, не сомневаюсь, Эли, — мы похоронили его там, у коровника. Ты соорудил гробик, а Либби покрасила плиту…

— Мама! — теперь Эли Фрэнклин был пожестче; потом он улыбнулся нам, но с натугой. — Не сомневаюсь, эти люди не хотят знать обо всех мельчайших подробностях здешней жизни Либби — их интересует, что с ней сейчас.

— Что ж… — Миссис Фрэнклин с некоторым потрясением глянула на сына — но кроме потрясения там был и след внезапного, холодного гнева, того свойства, что я порой видывал на лице самой Либби. — Я, конечно, прошу прощения, если смущаю собственного сына. Но я говорила им о Мюленбергах…

— Ты говорила им… — начал было Эли Фрэнклин, но затем, поймав взгляд матери, спасовал. — Ну хорошо. Давай, продолжай, расскажи им… о Мюленбергах.

— Они были очень славные люди, — продолжила миссис Фрэнклин, кинув напоследок предостерегающий взгляд на сына, тогда как голос ее вновь обрел музыкальность. — Так она нам писала. И, понятно, я была рада — ведь это, похоже, оказалась для нее работа что надо!

Лицо мисс Говард едва не вытянулось — да, кажется, и мое тоже. Кто бы ни говорил, что кормилица — «работа что надо» для Либби Хатч, тем самым показывал, что не знал ее вовсе; а миссис Фрэнклин, какой бы недалекой подчас ни казалась, похоже, была осведомлена о сильных и слабых сторонах своей дочери. Однако, прежде чем кто-то из нас успел выразить замешательство, доктор, полагая, что история где-то в процессе разговора претерпела изменения, спросил:

— А что это была за работа, миссис Фрэнклин?

— А, так вы не знаете? — удивленно отозвалась она. — Раз уж знаете Мюленбергов, то должны бы знать, что Либби была гувернанткой их сына — ну то есть до отъезда в Нью-Йорк. Но, наверное, вы встречались с ними после того, как она уехала?

— Да, — быстро и нервно сказала мисс Говард. — Вообще-то совсем недавно. А с вашей дочерью не были знакомы, пока она не прибыла в город — понимаете, мы все оттуда.

— О, неужели? Ну, раз вы из Нью-Йорка, то уж точно должны знать о моей дочери побольше, чем я. Видите ли, я получила от нее лишь одно письмо с тех пор, как она туда перебралась, и это было так давно — я уж несколько лет ничего не слышала. Хотя, говорю вам, Элспет всегда была такой — вряд ли она вообще соображает, что не пишет! Такая легкомысленная девчонка, вечно в облаках витает с какими-то идеями…

На какое-то мгновение мысли миссис Хатч как будто снова унеслись куда-то в сторону; но на этот раз я начал соображать, что принятое мною прежде за недалекость было на самом-то деле лишь способом избегать тем, о которых она не собиралась или не могла говорить — быть может, из-за того, что они были слишком болезненными или же способными раскрыть о ней самой нечто такое, чего ей не хотелось бы показывать, в особенности чужим людям. При таком положении дел я решил было, что доктор примется пожестче вытягивать из нее информацию: он был не из тех, кто позволяет людям отклоняться от предмета разговора. И оттого я удивился вдвойне, когда он просто встал, внимательно посмотрел в глаза миссис Фрэнклин, глядевшие куда-то вдаль, и наконец произнес:

— Да. Полагаю, вы правы, миссис Фрэнклин. Спасибо вам большое за напитки — мы продолжим розыски вашей дочери в Нью-Йорке.

Быстренько справившись со своим изумлением, миссис Фрэнклин тоже встала, с видом чрезвычайного облегчения:

— Мне очень жаль, что не смогла особо ничем помочь вам, правда. А если повстречаете Элспет, можете просто передать ей, что ее семье интересно, как же там у нее дела.

На этом она двинулась к сетчатой двери.

— Доктор, — озадаченно воскликнула мисс Говард, — Мне не кажется, что мы…