Ангел тысячи лезвий

Эйтиль знала, что он, конечно, не принц из ее книжки, но ничего не могла с собой поделать. Ведь он был так похож! И не только своей холодной красотой, хотя это тоже важно: когда она впервые увидела его, сердце замерло у всех пятидесяти стрекоз, на которых она разделилась. Он был сильным и смелым, он так легко избавлялся от чудовищ, которые ей казались несокрушимыми! Разве не об этом писали в сказках? Прекрасный принц всегда появляется, чтобы сразить чудовище и спасти принцессу. А в этом мире никого, кроме нее, нет.

Но свои мысли дриада держала при себе, знала, что они его раздражают. Она не обижалась на него за это. Катиджан уже перенес больше, чем казалось ей возможным. Она бы при таких ранах не смогла даже стоять, а он не только поднялся на ноги, но и избавился от нескольких чудовищ, попавшихся у них на пути. Он слишком беспокоился о своих друзьях, чтобы отступить из-за собственной боли, и она восхищалась им за это.

Она хотела бы вылечить его быстрее, но не могла. Эйтиль родилась с боевыми способностями. Это ее мать и сестры были другими, они создавали леса и исцеляли людей. Она серьезно отличалась от них, но это и спасло ее здесь, в Эдене. Ее сестры могли исцелить кого угодно, кроме себя.

Так что дриаде оставалось лишь подставлять ему плечо, поддерживая его, пока они шли через лес. Несколько ее стрекоз летали вокруг них, готовые заранее предупредить об опасности.

– Это интересно, – заметил Катиджан. – Я думал, ты можешь или быть человеком, или распадаться на стрекоз, но ты делаешь это одновременно.

Он притворялся, что все в порядке, ни на что не жаловался, и для Эйтиль это тоже много значило. Она-то чувствовала, какой раскаленной стала от лихорадки его кожа, как быстро бьется его сердце. Ей даже казалось, что она чувствует часть его боли; это было непривычно и странно.

– Я много чего могу, – ответила дриада. – Могу крылья отрастить или использовать стрекоз как оружие.

– Но дырку в человеке заделать не можешь, – усмехнулся он.

– Прости меня…

– Да не парься, это типа шутка была. Если бы я больше напоминал человека сейчас, а не труп, было бы смешнее.

– Не вижу вообще ничего смешного! – возмутилась Эйтиль. – Твоя рана очень серьезна!

– Я в курсе, поверь мне. Но мы почти пришли.

Она знала, к чему они приближаются. Эйтиль наблюдала за Катиджаном и его спутниками с момента, как они вошли в Эден, видела, как он создал ледяную стену вокруг здания. Это было могущество, которого она прежде не встречала. Инквизиторы, управлявшие этим миром раньше, были сильны, нелюди – тоже, но он был существом другой природы. Ему подчинялась чистая энергия, и это завораживало.

Кто на такое способен, если не прекрасный принц?

– Прекрати пялиться на меня влюбленными глазами, – проворчал он. – Ты опять думаешь не о том.

– Ничего я не пялюсь! – смутилась Эйтиль. – Я просто думаю, хватит ли у тебя сил в таком состоянии…

– Хватит. Ломать – не строить, когда я уберу барьер, часть энергии, которую я для него использовал, вернется ко мне. То здание, к которому мы идем, – что в нем было раньше?

– Там работали инквизиторы, – пояснила дриада. – Проводили исследования, хранили документы и артефакты.

– То есть, можно сказать, что это главный корпус их базы?

– Ну-у… Наверное. Я не помню, как они сами его называли.

Она многое не помнила с тех времен. Это не было случайностью: от природы дриады отличались идеальной памятью. Эйтиль просто хотела забыть, заставила себя, и у нее получилось.

Она не хотела помнить и то, как ее кричащая от ужаса сестра исчезла в пасти чудовища. Но тут память ее подвела, и этот образ слишком часто возвращался к ней в ночных кошмарах.

Когда они пришли к зданию, барьер все еще был там, но незамеченным он не остался. Внешний слой льда был проломлен, из него вырывалось синее пламя, а рядом с трещиной лежал обугленный скелет огромного ящера.

– Странно, что всего один, – сказал Катиджан. – Я думал, что придурков тут больше.

– Не считай их всех очень глупыми, это опасно. Помни: все чудовища, что живут здесь, произошли от разумных нелюдей.

– Теперь-то они разумными не выглядят!

– Жажда крови в них сильнее, – признала Эйтиль. – Но это не значит, что они не могут учиться.

– Что они могут и не могут – нас уже не касается, мы сваливаем из этого мира. Отойди пока, мне нужно сосредоточиться на своей силе, а не на энергии дриады, висящей у меня на руке.

– Это кто на ком висит! – обиделась Эйтиль. Вел он себя точно не как прекрасный принц! Однако она понимала, что он прав, и отошла. Пользуясь тем, что он отвлечен сейчас, дриада наклонилась, прижала руку к земле. Ей показалось, что она чувствует дрожь.

Это было плохо. Но Эйтиль успокаивала себя тем, что дрожь пока очень слабая, далекая.

Может, это и не связано с ними?

Катиджан вытянул руки вперед, к величественному ледяному куполу, и магия повиновалась ему. Лед начал стремительно таять, а вода, вместо того, чтобы хлынуть на них, испарялась. Синий огонь потух, а за ним начала исчезать и внутренняя сторона барьера. Воздух звенел от магической энергии, и часть ее уходила к небу, но часть возвращалась к Катиджану.