Ангел в эфире

— Должен же на себя кто-то брать! — улыбнулась девушка. — Если все время поддакивать правительству, в нашей стране скоро не останется пенсионеров. У меня родители, кстати, подпадают под реформу, так что у меня в этом деле имеется личный интерес… Я рискну.

В ее благие намерения поверили. Она сама в них верила.

Вечером Настя, сияя озерным светом пронзительных глаз, произнесла свой обличительный текст перед камерой. Верстку она исправила в последний момент, минут за десять до начала выпуска.

После эфира разгневанный Цыбалин объявил летучку.

— Что ты себе позволяешь, Плотникова! — возмутился он, в присутствии подчиненных впервые повысив голос на жену.

— У меня, Игорь Ильич, есть собственная позиция по вопросу о пенсионной реформе! — дерзко заявила Настя.

— Засунь свою позицию знаешь куда! — взбеленился шеф. — Мне уже звонил Земцев, спрашивал, как понимать этот выпад… Что я должен был ему сказать? Что я ни о чем не знал?.. Протасов, кто исправил текст в верстке? Вы?

— Нет, это сделала сама Анастасия Андреевна, — смущенно признался Антон.

— Протасов, я уверен, что вы знали об этом! Почему не доложили?

— Но Анастасия Андреевна сказала, что… — На Антона было жалко смотреть. — Что текст согласован с вами и…

— Да, я соврала! — с вызовом произнесла Настя. — Новости у нас авторские, и автор, между прочим, — это я. И, как автор, я имею право на собственную точку зрения!

— Ты автор? — возмущенно развернулся к ней Цыба-лин. — Прости, но ты лишь смазливая кукла, читающая с монитора! Даже тот текст, что ты исправила, и тот изобилует чудовищными речевыми ошибками. Если бы на тебя, милая, не вкалывали двести человек, никакой телезвезды Плотниковой не было бы! И своей отсебятиной ты подвела не только меня — ты подвела весь коллектив!

Настя медленно поднялась со стула.

— Если бы не было телезвезды Плотниковой и скандалов, связанных с ней, вы бы, Игорь Ильич, не объявляли тройные расценки на рекламу! И эти двести человек не получали бы свою немалую зарплату!

— Ага, тарифы повысили, а зарплату? — тихо возмутился кто-то из рядового персонала.

Настя стремительно вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Глава 3

Вечером они столкнулись на кухне. «Холодная война» разгоралась.

— Нам надо разойтись, — заявила Настя, мрачно глядя на мужа.

— Иди, — ответил он устало. — Я тебя не держу! Но Алина останется со мной.

— Алина — моя дочь! Ты не имеешь на нее прав!

— Посмотрим, — спокойно заметил он, — кто кого… В принципе это я подарил девочке жизнь, если что, мне и отнять ее будет нетрудно. Она — мой последний шанс на земное, телесное воплощение. А ты еще молодая, ты еще можешь нарожать себе кучу детей…

Настя ненавистно сцепила губы. Конечно, она не собиралась вот так, с бухты-барахты срываться посреди ночи. Сначала надо подготовить надежную почву, запасной аэродром.

Поэтому она потянулась по-кошачьи, как будто не было никакого разговора между ними.

— Я пойду спать, — проговорила сонным голосом.

И сладко, по-детски зевнула во весь рот.

Ничего, без работы она не останется, ведь у нее столько телевизионных идей, что любой канал обеими руками вцепится в нее, — это и детские новости, и экстрим-шоу, а потом, еще одна программа, «Мысли и чувства»… Идея этой передачи пришла ей в голову совсем недавно — в ней речь пойдет о простых человеческих судьбах, разум будет противопоставлен чувствам, коллизии судьбы — сухой повседневной рациональности. Каждая передача будет строиться вокруг одного жизненного сюжета и сопровождаться авторским, глубоко психологическим комментарием — вот, например, некая женщина убила своего мужа, которого пылко любила всю жизнь… А почему? Потому что тот испытывал тайное влечение к ее дочери от первого брака, и жена случайно дозналась об этом… Греческая трагедия на местной почве, шекспировские страсти, возвышенные герои, поучительный финал… Главное — это будет программа, в которой она будет полновластной хозяйкой. Она станет самолично отбирать сюжеты и по своему вкусу писать текст. В ее программе прозвучит проповедь добра и справедливости…

По дороге в «Пушкинский», где должно было состояться вручение ежегодной телепремии, Настя бегло просматривала газеты, выискивая в них свое имя. Она хотела найти заметку, развенчивавшую ее связь с Земцевым: что-то в таком духе, мол, слухи о романе премьера и телезвезды оказались ложными, что видно из непримиримой позиции, которую занимает Плотникова по вопросам пенсионной реформы, как принципиальный журналист и честный человек…

В итоге ей удалось отыскать одно-единственное упоминание о себе: «Реформа правительства выглядит настолько глупой и непродуманной, что даже старинная любовница Земцева открыто критикует своего покровителя». И все, точка!

— Идиоты, — сердито выругалась Настя, отшвырнув газету. — Этим писакам надо делать лоботомию по медицинским показаниям…

Машина медленно тащилась к кинотеатру, паралитич-но дергаясь в пробке. Церемония, слизанная с заокеанского «Оскара», предусматривала проход звезд по ковровой дорожке, овации толпы, вспышки фоторепортеров и прочие прелести всенародного обожания.