Ангел в петле

Однажды он приоткрыл Юлиану историю. Было это в Москве, в дни переворота. Приоткрыл в двух словах. Почему бы не продолжить игру?

— Хотите пари? — спросил Савинов. — Если он не выйдет в течение получаса, а самолет будет стоять и делегация тоже, каждый из вас должен мне по тысяче баксов? Кроме Катерины, конечно. Если все случится по-другому, я должен вам. — Он поклонился. — Включая Катю.

Девушка захлопала в ладоши:

— Соглашайтесь, ребята! Ну же! Верные деньги!

Савинов вопросительно посмотрел на сотрудников:

— Идет?

Кажется, те не верили своим ушам. Полчаса? Да он с ума сошел!..

— Идет, коллеги? — переспросил Савинов.

— Идет, — утвердительно кивнул Трошин, встал, протянул начальнику руку. — А ты, Юл?

Юлиан посмотрел на экран телевизора, затем на часы. Спросил у Савинова:

— Ты спятил?

— Я предложил пари. Хочешь — соглашайся, хочешь — нет. Вы знаете, я не обману.

Юлиан кивнул:

— Идет, — он тоже встал, положил руку сверху. — Катенька, ну-ка, разбей. У шефа завелись лишние деньги: ради Бога, мы ему поможем от них избавиться.

Катя быстро подскочила, разбила руки.

— Заметано, — сказал Трошин. — Через полчаса приду к тебе за бобами.

Савинов кивнул:

— О, кей. Приходи. Только чуть позже. Хочу пообедать.

— Приятного аппетита, — оглянувшись на экран, где время продолжало играть в молчанку со всем миром, сказал Юлиан. — Будем ждать.

Когда он входил в квартиру, из гостиной услышал:

— Ты себе не представляешь, дает наш Президент! То поет, то пляшет, а теперь еще лучше, — к нему в коротком халатике из комнат вынырнула Рита, торопливо чмокнула в щеку. — Сейчас расскажу, потерпи, это прямо детектив… Обед по всей программе? У меня все горячее.

— Ага.

Он разулся, прошел в гостиную. Пока он ехал, к нему приходили разные мысли. Он ли один виноват в том, что не все складывается так, как было задумано? Вернее, как было до него. С теми же персонажами, но — раньше. В другом мире. Сухое письмо Билла Андерса, ошарашившее его. И чуть позже — смерть американского коллекционера. А ведь именно Андерс был тем золотым ключиком, который открыл Федору Игнатьеву дверцу в большой мир. Или в этот раз, на повторном витке, все происходит иначе? Где-то, как-то земля изменила курс, отклонилась на миллиметр, и все пошло по-другому. Тогда не он один, Дмитрий Савинов, выходит виноватым в просчетах и неудачах. Тогда объяснимо все, и в том числе любовь Инокова к его жене. И в связи с этим ненависть к нему художника. А ведь это совсем новое обстоятельство, к которому он был вряд ли готов! Так что же курс земли сместился на миллиметр? Не за сотню тысяч световых лет, а за сто одну тысячу пролетела в этот раз от планеты Земля безымянная комета, и все пошло иначе? И в этот раз Президента разбудят, — еще минута, и он появится у трапа, спустится на землю Ирландии. От него, Дмитрия Савинова, от Риты, Инокова, покойного Билла Андерса сие явление точно не будет зависеть! Президент спустится по трапу и, прогоняя остатки сна, откроет своему ирландскому коллеге объятия. Дыхнет, понимаешь, перегаром. Наверняка тогда все покажется проще, все неудачи обретут иное значение. Не будет неведения, бездны, с градом камней увлекающей его, Дмитрия Савинова, вниз…

Рита вошла с подносом, поставила его на столик, села рядом.

— Зрелище «Памяти Ионеско». (Он улыбнулся: они думали одинаково. Что и говорить, две половинки. Передушить бы всех, кто вставал у них на пути, пытался разбить их!). Уже почти полчаса, как самолет прилетел в Ирландию, а он все еще не вышел. — Она недоуменно покачала головой. — Наверное, ему переливание крови делают, приводят в чувство. Вот позорище! А, с другой стороны, интересно: что дальше-то будет? До чего докатимся?

На аэродроме топтались ирландцы — президент и министры. К трапу никто не выходил. Да, мир двигался по намеченному графику с предельной точностью. Сбился он только, когда дело касалось его, Дмитрия Савинова… Что ж, в этом была тоже своя польза: он заработал две тысячи баксов.

Глава седьмая. Снежный ком

1

Ночной летний дождь, насыщенный теплотой и свежестью, готов был сбить с ног. Редко случаются среди испепеляющего июля такие дожди. Задрав голову, зажмурив глаза, Савинов подставил лицо водяным струям. Точно Провидение посылает их на землю смягчить людские сердца, утолить жажду, укрыть с головой благословенным потоком. А главное, заставить вынырнуть из него новыми, счастливыми, какими они были в начале всех времен: в прекрасном, полном света и радости саду. В такую ночь, слушая дождь, хочется любить и быть любимым, жить этой ночью, в чьей власти помочь тебе дотронуться до стоп Бога, может быть, до Его рук. Когда Он запросто готов простить тебе все, чем ты оскорбил Его: обманом ли, недоверием, непрощением — близких ли, далеких.