Ангел во плоти

Я бы удрал от любых патрулей играючи, но вот Михалыч… поэтому я старался предугадывать обстановку на счет препятствий из стражей порядка. Пришлось еще свернуть и даже заскочить разок в зал с зубами и клещами (который совсем запыхавшийся Михалыч назвал подземкой), чтобы выскочить со стороны другого выхода на улицу. Только там мы заскочили за угол дома и расслабились. Я видел, как было тяжело деду – не в его годы устраивать забеги с препятствиями. И все же, надо отдать должное, он быстро восстановил силы и повел меня куда-то дворами. По дороге он спросил:

- Как ты так ловко сумел пройти мимо них всех?

- Повезло, – ответил я почти честно.

- А ночевать-то где собираешься? – догадался Михалыч о моем бездомном положении. Когда выяснилось, что я не то что не знаю, где буду ночевать, а даже не очень представляю, что это такое, дед окончательно взял меня под свою опеку, только удивляясь. – И что же с тобой приключилось, что ты ничего не помнишь?

- Если бы я сам знал, – откликнулся я беззаботно. – Зато не о чем беспокоиться. Гуляй, хоть налево, хоть направо, и настроение всегда хорошее. Посмотри на прохожих: большинство постоянно чем-то озабочены. Их мысли, как белка в колесе, крутятся в головах и не дают им увидеть окружающего мира. А у меня ничего не крутиться – звонко и пусто!

Михалыч не стал жалеть богатой выручки, и мы затарились на «заработанные» деньги простой едой в небольшом магазинчике и даже взяли бутылку «народного сорокаградусного напитка». Дальше мой поводырь повел меня лабиринтами улочек и дворов, и спустя какое-то время мы проникли в полуподвальное помещение, открыв железную дверь, которая снаружи выглядела надежно запертой.

- Сейчас свечку зажгу, - подсуетился мой проводник, и вскоре я, подслеповато озираясь, увидел темный, низкий коридор, ведущий непонятно куда. Михалыч хвастал своими владениями. – Там дальше теплотрасса, но сейчас у нее жарко, так что мы тут будем, у меня даже лишний лежак есть. За углом отводка от водопровода и канализация есть. Считай, со всеми удобствами устроился, лишь бы никто не выгнал.

А дальше мы продолжили разговор за жизнь, начатый еще в переходе, но сейчас он плавно тек под хорошую закуску и выпивку. Оказалось, что мой организм, как впрочем, и я сам, весьма неплохо отнесся к алкоголю, и мы уже чуть не породнились с этим дедом. И все-таки было у нас кроме водки и одиночества еще что-то общее – наверно, отношение к жизни. Вот только пришли мы к нему с противоположных концов: он, имея все и потеряв, а я вообще никуда не приходил, не имея за пазухой ломаного гроша. Мы оба не строили никаких планов и не жалели себя. Но, в отличие от меня, у Михалыча была длинная и интересная жизнь за плечами, и поэтому нам было о чем поговорить.

Где-то между вечером и утром, будущим и прошлым, неизвестно в какой протяженности и пространстве наш разговор незаметно перешел в сон. Мне снились странные вещи. Будто я, это не я, а какой-то ангел, витающий в небесах и лечащий Землю. Почему-то при этом я покрывал ее огромными горчичниками, пластырями, и все пытался воткнуть большущий градусник. Но никакой подмышки у нее, естественно, не находилось и я в конце концов, сунул термометр прямо в Тихий океан. Вода при этом стала кипеть, а земной шар зачихал вулканами. Потом я удирал от какой-то комиссии, которая обвинила меня в неправильном лечении, потеплении климата, цунами и землетрясениях. Я на ходу оправдывался, что это все из самых лучших побуждений… в общем, чушь какая-то. Проснулся я от скрипучего бренчания старенького будильника.

- Ага! Пора вставать, – раздался в темноте голос Михалыча. - А то тут без света весь день так проспишь.

Вскоре последовало чирканье спичек, и темнота рассеялась от огонька очередной свечки.

- Давай перекусим, а потом на дело надо идти. Не в переходе же позорится, - при этих словах дед помрачнел. – Хотя и курьерство это мне ой как не по душе. Не лезу я в то, что ношу. Но то, что там ничего хорошего – любому понятно. Ты-то как, тут сидеть будешь, или пойдешь куда?

- А с тобой нельзя? – спросил я.

- Нет, этого хозяева не любят. Я должен быть один, - отказал Михалыч, но смилостивился и добавил. – Хотя можешь меня проводить до полпути, если делать все равно нечего.

На том и условились – делать мне, и действительно, было абсолютно нечего. Мы шли по утреннему городу. Народ в основной массе уже разбежался по рабочим местам, и вокруг наступила легкая передышка перед деловым наплывом трудовой суеты. Вскоре настал момент, когда мне было нужно оставить своего компаньона.

- Подожди меня здесь, - попросил Михалыч. – А потом, если еще есть желание, пройдемся до другого места.