Ангел во плоти

— Ты чего, сына? — удивилась она и, обернувшись к Федьке, спросила. — Он, часом, не заболел? Температуры вроде нет.

— Да нет, не должен, — осторожно ответил друг, с укоризной посматривая на меня.

— Может, ему врачу показаться? — не прекращала беспокоиться «мама». — Он сегодня какой-то странный.

— Может, влюбился? — нашел способ выкрутиться Федька.

— Неужели, сынок? — обрадовалась «мама», — ты чего скрываешь?

— Не-е, мам, — если что, я сам сообщу, — было просто необходимо сматываться, пока меня не определили к психиатру, и я «спохватился». — Федь, мы же опаздываем! Мам, спасибо за чай. Это я так, сдуру болтал, — и все-таки не удержавшись, подмигнул «родителям» и добавил. — Но вы все равно молотки!

Захлебнув в Женькин рот остатки чая, я рванул из-за стола. Федька, понимая, что я балансирую на грани провала, подсуетился со всякими вежливостями, и мы быстренько ретировались в прихожую. Там опять возникла небольшая заминка — я еще раз чмокнул «маму» и махнул «отцу», не решившись жать руки. Вылетев из дверей, как пробки из шампанского, мы с облегчением вздохнули подъездными миазмами.

Федька хлопнул меня по плечу и сказал:

— Вот теперь я начинаю в тебя верить. Правда, «мама» чуть не отправила тебя к доктору, но все же не отправила!

— Федь, теперь ты просто обязан доверить мне руль. Я должен уметь водить! В астрале я на флаерах гонял, вашему Шумахеру не снилось! — под шумок, я за одними пирогами решил выморщить у друга и последнее послабление. Мой удар оказался точен. Друг безрассудно пошел у меня на поводу:

— Ладно, надо когда-то начинать. Двигаешься ты вроде без проблем, значит, реакции должны работать, — как бы уговаривая себя, пробормотал приятель, и хитро усмехнулся. — Права-то, небось, заранее прихватил?

— А как же? Мало ли что случится, — я продолжал давить. — Давай, я до дому тебя прокачу.

— Ох, давай, для начала, по маленьким улочкам… — Федька нехотя протянул ключи.

Да, что за день! Столько реальных переживаний! Я с некоторой дрожью в руках, принял вожделенные ключи и направился к водительскому месту. Минуты три ушло на осваивание в этом, несколько утловатом агрегате. Но вот я выжал сцепление и, включив первую скорость, медленно отъехал от поребрика.

Сначала все шло с небольшими погрешностями, как и положено новичку, правда, к своей чести я заметил, что быстро «срастаюсь» с рефлексами Жениного тела и вскоре вполне уверенно зарулил по улицам. Правила движения, они и на луне, и в отраженном астрале одну и ту же логику имеют… или не имеют? Я все-таки, что-то нарушил, так как заметил, что Федька озабоченно ругается. Оказалось, что я слегка превысил скорость и повернул на стрелку, которая совсем даже не собиралась гореть. Я только огрызнулся, что только идиоты запрещают поворачивать направо, когда горит зеленый прямо, как сзади повисла ГАИшная машина, зло мигая мне, чтобы я остановился.

— Ну нет! — я завелся и уже не слушал Федьку. Ну не признаваться же ему, что я прав с собой не взял! А так, два нарушения и отсутствие прав — какая теперь разница ангелу? Я решил предпринять совершенно другую тактику и, выжав газу до отказу, забыл все свои и Женькины рефлексы и представил себя за рулем флаера…

Федька уже даже не пищал, только весь бледный болтался, как боксерская груша, вцепившись в ручку над боковым окном. Я же не совсем понимал, что со мной происходит. Видать стресс так подействовал. Мы летели, насколько только могла лететь Нива, а менты, закусив удила, с удовольствием включились в игру. По прямой я не мог от них уйти и задал Федьке риторический вопрос:

— Как у тебя, крепкая машина?

— К-крепкая, — выстукивая зубами в такт колдобинам ответил Федька и все-таки озаботился. — А зачем тебе это?

— Сейчас увидишь!

Мы описывали квартал, и я прямо-таки шестым ангельским чувством начал прощупывать расположение домов и проезды. Даже не задумываясь, я чуть не на двух колесах резко вписался в крутой поворот. Менты проскочили по прямой. Я не стал разглядывать их дальнейшие перестроения, а вместо этого, каким-то образом чувствуя, где расположены люди, на пятидесяти километрах в час влетел во двор одной из многоэтажек. Вот здесь Федька и понял, зачем я его спрашивал про машину, но ругаться на меня возможности у него не было, так как он был вынужден сосредоточенно упираться руками и ногами во все что только можно, чтобы не выбить на колдобинах головой крышу.

Но главный результат был достигнут. Менты сразу же отстали. Я прикинул, что пока они объявят в розыск, пока то да се, у нас еще куча времени. Мы продолжали на довольно приличной скорости лететь по всяким ухабистым проездам и переулкам. Постепенно я снизил нашу стремительность и проехал еще минут десять с почти нормальной скоростью, все время меняя направление движения.

Наконец зарулив между какими-то гаражами, я остановился и, выключив двигатель, вышел из машины. На Федьку было страшно смотреть — таким нарушителем спокойствия он явно никогда не был. Я, распаленный погоней, усмехнулся и поманил пальцем вышедшего из машины Федьку к заднему бамперу. Тот, еле держась на ногах, тихо возопил: