Ангел во плоти

Я с тоской вспомнил бесконечные лабиринты старинного здания и представил, как мне придется бегать по ним наперегонки с этим дяденькой. От этого у меня как-то разом пропало желание дальше врать и уворачиваться. Поэтому я, спокойно выдержав взгляд удава, еще спокойнее произнес:

— Цель моего визита — маленькая стекляшка в виде сидящего в позе лотоса черного самадхи.

И без того неподвижный взгляд моего собеседника совершенно остановился. Иван словно погрузился сам в себя, не спуская своих глаз с моего лица. Я же невозмутимо пригубил коньяк и скроил мину, будто наслаждаюсь его ароматом, что в общем-то не противоречило действительности. Спустя довольно долгое время хозяин замка переспросил:

— И чем же он Вас так заинтересовал?

По его вопросу я понял, что он уже успел свыкнуться с мыслью о том, что я знаю о статуэтке, и теперь пытается понять, друг я или враг. Хотя какие друзья могут быть у них? Только партнеры-соперники по дележу власти и управлению миром. За этими глазами не было видно души, только мрачная тяжесть власти. Это был настоящий, высший и посвященный слуга инферно, и посмертной наградой ему будет самое дно преисподней, но об этом он пока не догадывался. Ведь принцип его повелителя ничем не отличался от принципов его слуг: подчинять себе, не гнушаясь никакими уловками.

Ну и ладно — это не мое дело, и душеспасительными беседами тут заниматься было бы последней глупостью. Так что я ответил первое, что мне пришло в голову под действием неукротимого желания побыстрее провернуть всю эту неприятную операцию:

— По моим данным он представляет собой очень большую ценность, и я хотел бы взглянуть, как он выглядит в действительности.

Я приготовился к самым неожиданным последствиям вплоть до немедленной драки, но хозяин опять меня удивил. Он вдруг кивнул и, слегка чему-то улыбнувшись, согласился:

— Хорошо, пойдемте, я покажу. Только сможете ли Вы выдержать это «счастье», лицезреть столь древнее произведение искусства?

До меня дошло, что он просто издевается надо мной, и здесь кроется какой-то подвох. Но подвохи подвохами, а мне было нужно поскорее добраться до своей цели. Я бодренько вскочил и заявил, что готов принять любые муки, но не откажусь ни за что на свете от возможности лицезреть статуэтку.

Дальше стали происходить какие-то таинства, или мне так показалось. Но вид торжественно вносимого канделябра с горящими свечами, какое-то, не менее торжественное бормотание, закрывание внешних дверей — все это было, мягко говоря, странно в полностью электрифицированном доме. Однако я послушно двинулся вслед за хозяином в путь по длинным замковым коридорам, спускающимся под землю.

Мы бесшумно шагали в темных закоулках, увешанных портьерами и гобеленами. Я старался не отставать от черного силуэта, маячащего впереди в бликах призрачного света. Жутковатое ощущение от всей этой старины подкреплялось давлением артефакта. На самом деле я даже не «высовывался», плотно забаррикадировавшись от возможного влияния и подсматривания. Так мы и дошли гуськом до своей цели, расположенной на пару этажей под землей.

И все-таки я не ошибся в «гостеприимном» хозяине. Он не соврал и привел меня к вожделенной статуэтке, но, как я и подозревал, привел не затем, чтобы первый захожий тип мог пялиться на его сокровище. Мы оказались в абсолютно темной комнате, предположительно находящейся глубоко под уровнем почвы. Хозяин поставил канделябр на стол посреди комнаты и зловеще улыбнувшись, указал мне на противоположную стену. Я присмотрелся и увидел в небольшой каменной нише статуэтку сантиметров двадцати высотой. Она не отличалась оригинальностью, являясь почти копией сидящего Будды. Единственным явным отличием были руки, которые были сложены впереди, изображая какой-то крутой знак, типа свастики. Черный обсидиан играл бликами от пламени свечей, и казалось, вся фигура самадхи переливалась темной энергией.

Не знаю, сколько времени я так стоял, уставившись на статуэтку, но в какой-то момент почувствовал, что Женькино тело пытается заснуть без ведома хозяина. Обернувшись я увидел, как хозяин, в упор уставившись на меня, пытается что-то нашептывать. Я, поняв его нехитрый замысел, ехидно улыбнулся и покачал пальчиком:

— Не-е, этот номер у Вас, милейший, не пройдет, и самадхи не поможет!

— Ты кто? — оторопело спросил немецкий Иван.

Я бы и ответил: дед Пихто или что-нибудь в пальто, да язык не тот, а немецкие поговорки на этот случай у меня в голове не завалялись. Поэтому пришлось ответить без выкрутасов:

— Я тот, кто пришел за черным самадхи, разве не понятно?

На некоторое время воцарилась гробовая тишина в не менее гробовом помещении. Мы с хозяином замка оказались в паритетном положении: он не мог пробить моей новой зеркальной защиты, а я не мог высунуться в присутствии артефакта. Так что битва великих экстрасенсов обернулась пшиком. Рассерженный дяденька попытался еще раз выяснить, откуда я взялся:

— И все-таки, ты не понимаешь, что тебе отсюда не выйти. Так что лучше подобру скажи, кто ты такой и кто тебя послал?