Ангел во плоти

— А если меня послал Селим, и Вы, Иоганн Шанке, больше не являетесь его фаворитом на Земле? — я с издевательским пафосом нес свежевыдуманную лабуду. Но почему-то хозяин замка не стал расстраиваться, а вместо этого рассмеялся резким, немного истеричным смехом:

— Ты хоть ври-то немного правдоподобней! Какой Селим? Это просто имя для непосвященных. Настоящий Властелин Земли не имеет имени, а если и имеет, то это не для таких куцых ушей, как у тебя.

Мне стало страшно интересно, что же этот слуга знает о настоящем положении дел, и я незамедлительно спросил:

— Положим, я не в курсе всех его имен, но что Вы знаете про него? Неужели Вы думаете, что он будет про себя все рассказывать? Это, по крайней мере, наивно…

— Наивно или нет, но я в отличие от тебя бывал в его пределах и знаю, какие безграничные возможности там кроются для моего посмертного воплощения! — уверенно прочитал мне отповедь хозяин.

— М-да, — я попытался мычанием выразить все свое сомнение. — А я слышал, что такие «продвинутые» грешники пробивают всю пирамиду и оказываются на самом дне…

Но, кажется, меня не поняли, так как хозяин резко сказал:

— Ну все! Хватит болтать! У тебя есть выбор: или все рассказать о себе и после того, как я проверю твой рассказ, ты уйдешь отсюда целым и невредимым, или…

— Что или? — ехидно переспросил я.

Я чувствовал, что больше мою настырность ничто не сможет остановить и приготовился к любой потасовке. Конечно, у дяденьки могут оказаться под рукой колюще-режущие предметы, но и мы не лыком шиты — я осматривал комнату на присутствие подходящих для драки предметов, но из-за темноты было трудно что-либо разглядеть. Однако события приняли несколько неожиданный оборот.

— Не спеши. Советую подумать, время для этого у тебя найдется. Только одно предупреждение: не прикасайся к самадхи, если хочешь жить!

Пока я соображал, к чему бы это он закрутил такую речь, хозяин, как по мановению волшебной палочки, испарился из комнаты, и я услышал лязг захлопываемой двери. До меня наконец дошло, что меня просто напросто заперли вместе с артефактом и если ничего не предпринять, то я либо сдохну, либо выживу, если я тоже посвященный. Взглянув на наполовину обгоревшие свечи в подсвечнике, я срочно затушил все кроме двух — нужно было экономить, чтобы не остаться слишком быстро в кромешной тьме.

Первым делом я обошел комнату и осмотрел все, что там находилось — это был типичный подвальный чулан со всякой ненужной рухлядью. Черный самадхи по прежнему зловеще переливался бликами в своей нише, расположенной в кирпичной стене. Я задумчиво сел на корточки напротив его. Пока я был плотно закупорен, статуэтка не представляла особой опасности, но я знал, что хозяин прав — прикосновения к ней я могу и не выдержать.

Поэтому мы с моим «сыром в мышеловке» уселись поудобнее друг против друга думать каждый о своем. Не знаю, о чем думала эта мрачная стекляшка, но я пытался просчитать варианты, что с ней можно было сделать, и, к сожалению, ничего путного мне в голову не приходило.

Единственный безболезненный вариант, это и дальше прикидываться инфернальным соратником. Защита должна продержаться сколько угодно. Но что потом? Драться с этим темным экстрасенсом? Так он теперь просто меня пристрелит, на всякий случай. Ну, пусть я его поколочу, тогда меня пристрелит Генрих, его верный слуга — ведь воспользоваться своими экстрасенсорными способностями я здесь не смогу.

И даже если они меня не убьют, я-то их точно не убью — на это у ангела кишка тонка. Драться еще куда не шло, особенно с мальчишами-плохишами, но и то, всегда опасаешься, а вдруг ты, Буль, не прав? Короче, в любом случае, они оклемаются и тогда уж точно меня поймают, так как я с этим самадхой совершенно беспомощен в смысле запудривания мозгов. И потом, куда я эту хрень повезу? Как ее уничтожить, чтобы не навредить людям?

Одно было понятно: статуэтку надо было разрушить, тогда она вместе со своей целостностью половину потенциала потеряет, а куски можно разбросать, и даже если не разбрасывать, в осколках потенциал начнет быстро рассасываться. Была только одна проблема — при разрушении эта штука так жахнет высвободившейся энергией, что только смотри, чтобы какого-нибудь землетрясения не случилось.

Одна свечка зашипела и потухла, и я поспешно зажег новую. Осталось еще пару огарков, а решение проблемы так и не приходило мне в голову. Я еще потрепыхался мыслями туда-сюда и замер в тоскливом ожидании. Вскоре в подсвечнике осталась только одна свеча. Я вздохнул и приступил к единственному реально возможному плану, о котором я даже не хотел думать.

Сначала я суетливо отыскал увиденную мной раньше тяжеленную железную колотушку, которая вполне тянула на среднюю кувалду, и подошел к статуэтке. Мысли мои почему-то крутились вокруг Люси. Вам, людям, покажется смешным, но мне хотелось посвятить этот, наверно, глупый поступок ей. Я принес девушке столько неприятностей, что это было единственное доброе дело, которое могло меня оправдать в собственных глазах.