Ангел западного окна

С неподражаемой, естественной, а не привитой воспитанием непринужденностью она мгновенно свела на нет всю странность, сказал бы даже, дикость ситуации, с улыбкой промурлыкав набор стандарт­ных извинений, причем в ее речи явственно слышал­ся славянский акцент, а затем, положив конец разброду в моих мыслях, ловко обратила их в нужном ей направлении.

— Не будем терять времени, — сказала она, — у меня к вам просьба. Вы исполните ее?

Вежливость не позволяла ответить отказом, тем более что вопрос был задан необычайно красивой женщиной, легко сменившей важную, горделивую аристократическую манеру на шутливо-просительный тон.

— С величайшим удовольствием, сударыня! Сделаю все, что в моих силах... — Вероятно, я произнес нечто в таком роде, потому что наградой мне был быстрый, неописуемо нежный и мягкий, словно бы ластящийся взгляд. Она продолжала, засмеявшись легким, певучим, необычайно приятным смехом:

— Благодарю! Не подумайте, что у меня к вам какая-то из ряда вон выходящая просьба. Нет, все очень просто. Исполнить ее ничего не стоит, это зависит лишь от... вашего... доброго согласия. — Почему-то она запнулась.

Я поспешил развеять ее сомнения:

— О, если только вы изволите пояснить, госпожа...­

Она тотчас поняла, что меня смущает, и воскликнула:

— Ах да, вот же моя карточка! Она лежит на вашем столе уже столько времени... — И снова раздался нежный певучий смешок.

Я в недоумении уставился туда, куда указывала ее ручка, удивительно изящная, мягкая, не миниатюрная и, как видно, сильная, — в самом деле на столе рядом с липотинским хитроумным ларчиком лежала визитная карточка, я не заметил, да, определенно не заметил, когда и как она туда попала. Я взял ее со стола.

«Асия Хотокалюнгина» — имя моей посетительницы было выгравировано в технике офорта, так же как и причудливая княжеская корона. Я сообразил: к юго-востоку от Черноморского побережья, на Кавказе уцелели черкесские князья, собственно, старей­шины племен, некоторые кланы подчинены турками, другие — русскими.

Несомненно, правильные черты лица моей посетительницы, а они сразу привлекли мое внимание, характерны для восточного индоевропейского типа и вызывают в памяти как греческий, так и персидский идеал женской красоты.

Я слегка поклонился гостье, а она уже уютно устроилась в кресле у письменного стола и сидела, небрежно поглаживая изящными пальчиками крышку тульского ларчика. Я невольно следил за ее пальцами — внезапно испугавшись, что княгиня может ненароком передвинуть ларчик и изменить его поло­жение относительно меридиана. Но ничего подобно­го не произошло.

— Княжна, располагайте мной! Приказывайте!

Она вдруг выпрямилась, царственно расправив плечи, и по мне вновь скользнул неописуемо ласковый, желтовато мерцающий взгляд, от которого словно струились волнующие токи.

— Как вам, может быть, известно, Сергей Липотин — мой старый знакомый, — заговорила княжна. — Раньше, когда мы жили в Екатеринодаре, он занимался систематизацией и разбором коллекций моего отца. Тогда-то он и пробудил во мне любовь к красивым старинным вещам тонкой искусной работы. Я коллекционирую изделия старых мастеров моей родины, ткани, кованые изделия, а главным об­разом... оружие. Не всякое оружие, разумеется... а только то, что очень высоко... думаю, как нигде высо­ко... ценится у моего народа. В моей коллекции есть, между прочим...

Мягкий, грудной голос и удивительный, певучий,­ изумительно приятно коверкающий немецкую речь акцент; княжна изредка запиналась, отчего в ее голо­се слышался некий ритм, подобный мерному рокоту морских волн, от него пришла в волнение моя кровь: началось едва заметное мне самому ответное движение. Слова княжны, их смысл были безразличны, во всяком случае так показалось, но интонация и ритм очаровали меня, я слышу их даже сейчас, и, конечно же, действием этих чар объясняется то, что многое, о чем мы говорили, взгляды и жесты, вероятно, даже­ некоторые мысли, возникшие у меня во время беседы, теперь представляются не реальными, а пригрезившимися. Княжна неожиданно оборвала на полуслове рассказ о своем собрании редкостей:

— Липотин и направил меня к вам. Он сказал, что вы стали владельцем одной... драгоценной, очень редкой и очень... древней вещи. Это копье, вернее, ост­рие копья, наконечник с инкрустацией золотом по металлу, чрезвычайно ценный, я знаю! Я располагаю­ верными сведениями. Описание изделия мне предоставил Липотин. Должно быть, вы приобрели эту вещь при его посредничестве. Ах, это неважно! — Я удивился и хотел возразить, но она не пожелала выслушать: — Неважно! Я хочу приобрести эту вещь.­ Продайте копье! Это и есть моя просьба.

Под конец княжна заговорила торопливо, за­хлебываясь словами, даже вперед подалась. Будто к прыжку изготовилась, невольно подумал я, удивляясь и посмеиваясь в душе над пресловутой одержи­мостью коллекционеров, известно же: стоит им лишь завидеть или учуять заманчивую вещицу, готовы под­стерегать в засаде, чтобы броситься на свою добычу, подобно... хищнице-пантере.

Пантера!