Ангела Меркель. Самый влиятельный политик Европы

Вместо этого Меркель предложила другое решение – или, скорее, решение предложил ее экономический советник Йенс Вайдман, работавший прежде экономистом в Международном валютном фонде. Он предложил, чтобы Фонд поучаствовал в программе помощи. Меркель идея понравилась. С участием МВФ план, конечно, получился бы более надежным с финансовой точки зрения; более того, он продемонстрировал бы, что проблема греческого долга – международное дело и затрагивает в том числе и учреждение, чья штаб-квартира находится в Вашингтоне, а не в Брюсселе. В Париже, как и в доме Детлефа Роведдера – массивном здании на углу Вильгельмштрассе в Берлине, в котором располагается министерство финансов, – это предложение приняли без энтузиазма.

Шойбле счел это предложение необычным. Как юриста его беспокоило то, что решение с участием МВФ не имело прецедентов и потому было проблематичным с точки зрения закона. Можно спорить, было ли это реальной причиной его реакции. В политике юридические аргументы часто привлекаются для защиты существующих позиций, а не из идеалистической приверженности букве и духу закона. Однако Шойбле, облачив свои возражения в юридические термины, был уверен, что возьмет верх над Меркель и Вайдманом, не имевшими юридического образования. Канцлер в ответ отметила, что аналогичное решение было уже опробовано в 2008 г., когда Латвия, входившая в ЕС, но не входившая в еврозону, столкнулась с проблемой кредитоспособности; тогда эта небольшая прибалтийская страна получила деньги и от МВФ, и от Европейского союза. Так что участие МВФ в программе помощи было не только оптимально с политической и финансовой точки зрения, но и юридически приемлемо. Меркель, часто ссылавшаяся на свои восточноевропейские корни, хотела подчеркнуть, что Латвия – страна куда более бедная, чем Греция, – получив помощь от МВФ и ЕС, продемонстрировала готовность решать свои проблемы. Напомнив про Латвию, Меркель хотела послать сигнал Афинам.

Шойбле признал поражение. Не то чтобы он согласился с Меркель, но ситуация грозила выйти из-под контроля, и что-то – ну хоть что-то! – надо было делать. 7 мая 2010 г. германский парламент проголосовал за программу, согласно которой греки должны были получить 110 млрд евро помощи, из которых Германия (как сильнейшая экономика Европы) должна была предоставить чудовищные 22 млрд евро. Социал-демократы от голосования воздержались.

Конечно, фраза «поздно спохватились» давно стала общим местом, но в данном случае она точно описывает ситуацию. Еще до голосования в бундестаге усилия политиков по сдерживанию заразы были встречены коллективным неодобрением. В понедельник 3 мая, за четыре дня до голосования, «спекулянты» показали, что не верят в то, что план спасения будет согласован. Необходим был другой – более правдоподобный – план. Чья в этом была вина? Можно ли винить в этой катастрофе Меркель? Действительно ли ее промедление вызвало обвал рынков?

Разумеется, ее колебания не улучшили ситуацию, но основной причиной внезапной паники было не бездействие канцлера, а комментарии, которые сделал комиссар ЕС доктор Олли Рен после видеоконференции в воскресенье 2 мая. Незадолго до того этот финский политик с оксфордским образованием занял пост европейского комиссара по экономической и монетарной политике. В своей стране этот улыбчивый финн играл в футбол на высшем уровне, написал диссертацию о конкурентоспособности небольших европейских государств и, казалось, – в теории – прекрасно подходил для своей должности. Но прежде он всегда действовал за кулисами и почти не имел опыта общения с прессой. На вопрос о том, почему главы правительств накануне провели селекторное совещание, он не нашелся что ответить и не сумел успокоить рынки. Его молчание было интерпретировано в том смысле, что сказать ему нечего.

Меркель это, естественно, не понравилось, как и ее коллегам, но она приберегла свое раздражение для инвест-банкиров; она объявила, что мир стал свидетелем «битвы политики против рынков», которую она «решительно намеревалась выиграть». «Будет ли в будущем коммерция править государством или государство – коммерцией?» – спрашивал философ Освальд Шпенглер в книге «Пруссачество и социализм» в конце Первой мировой войны. Девяносто лет спустя консервативный политик предпочел второй вариант.

Может показаться странным, что консервативный политик объявил войну практикам финансового капитализма. Существуют две причины, по которым тот факт, что Ангела Меркель пошла вразнос, не противоречит ее характеру. На более абстрактном историческом уровне тирада Меркель была направлена против реальных прототипов Гордона Гекко (Гекко – безжалостный трейдер, которого сыграл Майкл Дуглас в 1987 г. в фильме Оливера Стоуна «Уолл-стрит»). Ее обвинительная вспышка не была направлена против свободного предпринимательства и рыночной экономики как таковой, но лишь против ее вырождения. По существу, она пыталась спасти капитализм от него самого.