Ангела Меркель. Самый влиятельный политик Европы

Коль, при всех своих недостатках и личной неуклюжести, постепенно стабилизировал экономику Германии и значительно обогнал восточного соседа. Но несмотря на то, что Западная Германия вроде бы выигрывала экономическое соревнование, на шпионском фронте дела обстояли не так радужно, и восточные немцы по-прежнему способны были получить доступ на самые высокие уровни. Позже выяснилось, к примеру, что Штази приложило руку к тому, что информация о пожертвованиях Флика попала в средства массовой информации, и старательно раздувала скандал. Ганс Адольф Кантер, член ХДС и лоббист концерна Флика, продал эту историю Маркусу Вольфу, известному главе департамента внешней разведки Штази. После этого главный шпион Восточной Германии просто активировал свою шпионскую сеть. В следующей главе мы убедимся, что не в последний раз в истории этому человеку суждено было сыграть ведущую закулисную роль.

Глава 4 Невыносимая скука бытия: сквоттер в Берлине

Хорст Каснер неодобрительно огляделся. Дочери исполнялось тридцать, и родители приехали из Темплина в Берлин к ней в гости. Дело происходило в квартире Ангелы. Сама она выглядела встревоженной и смущенной; она как будто искала одобрения отца и в то же время знала, что одобрения этого не получит. И не получила.

«Ты добилась не слишком многого, да?» – сказал пастор Каснер и покачал головой. Он явно не одобрял происходящее. Ему казалось, что жизнь дочери как ученого стала «продолжением ее беззаботной студенческой жизни».

Должно быть, выслушивать все это было больно. Ангела всегда была гордостью и радостью отца. По ее словам, она была, «возможно, любимым папиным ребенком». И это было несправедливо. Ангела многого добилась: она окончила Лейпцигский университет и получила диплом с отличием, она публиковала статьи по физике в англоязычных рецензируемых журналах, она получила место в лучшем исследовательском институте страны. Чего еще он мог желать?

Для начала стабильности. Ее личная жизнь, с точки зрения отца, была в полном беспорядке, по крайней мере, если рассматривать ее с позиции его протестантских ценностей. Тот факт, что Ангела развелась с мужем, уже был достаточно неприятен. Когда прихожане спрашивали у пастора Каснера и его жены, как поживает Ангела, им приходилось отделываться пустыми банальностями. Кажется, она находила время ездить по миру, вместо того чтобы сосредоточиться на работе над диссертацией. В то время, как ее брат становился уже признанным ученым, Ангела колесила по миру и жила в столице беззаботной холостой жизнью. Многие ее одноклассники в Темплине успели уже обзавестись семьями. Ангела же, казалось родителям, жила, как студентка, богемной жизнью – и жила, к тому же, как сквоттер, в квартире, в которой ей с формальной точки зрения делать было нечего.

Сразу же после развода с Ульрихом – все бумажные формальности были завершены в 1982 г. – Ангела отправилась путешествовать. У Союза свободной немецкой молодежи было собственное хорошее туристическое агентство, «Молодой турист», занимавшееся организацией поездок за рубеж – хотя, разумеется, только в другие социалистические страны. Ангела с коллегами, большинство которых были действительными членами ССНМ, съездили в Азербайджан и Грузию, входившие тогда в состав Советского Союза. Создавалось впечатление, что она запоздало вошла во вкус и просто наслаждалась жизнью и общением с другими молодыми людьми, хотя Восточная Германия заботилась о том, чтобы каждый ее шаг фиксировался офицером Штази, известным как «бахман». Агенту под прикрытием почти нечего было докладывать. «Она ехала поездом, потом села на автобус, с которого пересела на самолет из Сочи в Восточную Германию», – добросовестно докладывал он своим берлинским хозяевам. Ангела не делала ничего подозрительного. Она знала, как нужно себя вести. В самом деле, дальше в докладе говорилось, что «у нее сложилось очень позитивное впечатление о гостеприимстве и характере Советского Союза».

Но жизнь не всегда была интересной и захватывающей, далеко не всегда. Ее жалование составляло 650 марок в месяц – меньше среднего заработка квалифицированного рабочего, составлявшего 1000 марок. Это было немного для человека с ее уровнем образования. Кроме того, работа в Академии оказалась не такой увлекательной, как ей, вероятно, хотелось. В Лейпциге, как до того дома в Темплине, она была одной из лучших учащихся. От нее ждали многого, – а она в 30 лет все еще пребывала в статусе молодого специалиста. Жизнь могла бы сложиться и получше. Вероятно, ее отец был в чем-то прав, и она, вероятно, знала это. Именно поэтому, должно быть, его комментарии причиняли такую боль.