Ангела Меркель. Самый влиятельный политик Европы

Статья была блестящим политическим шагом – и при этом проявлением откровенного цинизма и, пожалуй, предательством. Но такова политика. Как сказала Меркель немного ранее, «только тот, кто выигрывает, не следует правилам игры». Нарушение правил с ее стороны, ее же совершенно неожиданные действия и правда изменили саму «игру».

Шойбле, прочитав статью на следующий день, был ошеломлен. «Я сразу же позвонил фрау Меркель и высказал свое удивление… тем, что она опубликовала эту статью, не поставив меня в известность». Он-то выбрал Меркель на роль генерального секретаря именно потому, что не ожидал от нее неблагонамеренности и считал, что она не представляет угрозы для его руководящего положения. Это убеждение сильно поколебалось утром 22 декабря 1999 г. Будь Шойбле решительным лидером, он, конечно, мог бы уволить своего генерального секретаря за нарушение субординации, хотя такой поступок отдавал бы откровенной паникой. И что, возможно, еще важнее, Шойбле опасался, что Меркель в курсе его личных знаний о незаконных партийных пожертвованиях. Всего за три недели до этого Шойбле официально заявил в парламенте, что ничего не знал о незаконных денежных переводах. Он признал, что встречался с пресловутым оружейным дилером Карлхайнцем Шрайбером, но категорически отрицал, что получал от канадца деньги. Но кое о чем он умолчал, и Меркель это знала, – или, по крайней мере, Шойбле так считал. Увольнение генерального секретаря – одного из немногих самых доверенных и популярных политиков партии, и к тому же человека, лично не замешанного в этой истории, – освободило бы Меркель от всяких обязательств и дало возможность рассказать прессе обо всем, что ей было известно. У Шойбле были связаны руки. Единственное, что ему оставалось, – это заявить, что он ничего не знал о статье до ее публикации.

Шойбле был не единственным, у кого статья Меркель вызвала удивление. Гельмут Коль тоже был ошеломлен. Но бывший канцлер не стал даже рассматривать вариант, при котором женщина, которую он когда-то называл «моя девочка», молодой политик, которого он выдернул из полной безвестности и буквально выпихнул на сцену германской политики всего через несколько дней после того, как ее впервые избрали в парламент, могла действовать в одиночку. Бывший канцлер записал в своем дневнике: «Немыслимо, чтобы Шойбле не знал об этой акции заранее». Более того, на Коля Меркель особого впечатления не произвела, и он не был высокого мнения об ее политических способностях. Для него она была всего лишь символом – представителем женщин и уроженцев Восточной Германии в его кабинете. Однажды он неосторожно высказался (не собираясь, разумеется, публиковать это свое замечание) в том смысле, что Меркель и Фридрих Метц (последний был лидером фракции ХДС в парламенте) – это «люди, которые не способны ничего сделать». И правда, продолжал он, «Меркель бестолкова, а Метц – дитя в политике». Дальнейшее замечание, что Меркель «так и не научилась как следует есть ножом и вилкой» ясно указывало на плохо скрытое презрения к ней Коля. Что конкретно он имел в виду, говоря об ограниченном, судя по всему, умении Меркель пользоваться столовыми приборами, понятно не до конца. Но ясно, что все высказывание было отнюдь не комплиментом. «Эта женщина не отягощена сильным характером», – сказал он тогда. Вообще-то подобные спонтанные замечания не стоит воспринимать слишком серьезно: всегда есть риск придать им слишком большое значение. Следует обязательно учитывать возможность того, что Коль просто не слишком аккуратно выбирал выражения. Тем не менее, имеет смысл указать на некоторые тонкости его ремарок, скажем, на то, что он, говоря о Меркель, использовал в них слегка снисходительное титулование “Dame” вместо более уважительного “Frau”. Безусловно, он относился к Меркель покровительственно. Эта женщина никак не могла сама придумать и реализовать такой дерзкий план.

Подобно боксеру, который пытается устоять на ногах после неожиданного удара, Коль в сложившейся ситуации был сбит с толку и дезориентирован. Он чувствовал обиду и шок и тревожился о том, чтобы его «маленькая ошибка», как он это называл, не запятнала его исторический имидж как государственного деятеля, который объединил Германию. Думая об этом, он объявил Шойбле персональную вендетту. Бесчисленные утечки в прессу, организованные самим бывшим канцлером (об этом рассказал позже литобработчик его биографии), мало-помалу, день за днем подрывали категорические заявления Шойбле о его невиновности.