Ангелина, или Ненасытная тварь

Безымянный раскрыл себя, кроме секса с ней его ничто не интересовало, одно только потребительство. Да если бы он прислушался к ней, приехал – поговорили по душам, то стал бы любимым гостем, быть может Бориса со временем вытеснил, видимо, предложить себя, как друга – слишком дорогая услуга, вечер с Ангелиной был приравнен к бутылке распечатанного вина.

Диана: Ну что я могу сделать? И так думаю, что я – плохая мать. Не могу я оставлять сына надолго и секса не хочу. Как ты не понимаешь?

На сообщения Ангелина больше не отвечала, не только Безымянному – вообще никому, кто пробивался с сайта, она стала ощущать себя мясом, кормом, добычей для ястребов, витающих над головой и выжидающих удобного момента.

С незнакомого номера пробился Илья, тот самый пожарник, с которым они смывали грехи в купели, и первым делом конечно же предложил встретиться.

– Встретиться могу, – ответила Ангелина, – но только без секса.

Он сильно удивился, не хуже Красного Шарфа и Безымянного:

– Что случилось? Я тебя не узнаю.

На что Ангелина ответила, что очень устала и просто хочет человеческого общения.

– … и вообще весь этот секс мне надоел. – Закончила она.

То же самое она ответила Борису, оставив его в состоянии раздражения и дав ему возможность насладиться тут же возникшей по его логике теории взаимосвязи между расшибленной головой и половой системой. Красная Тряпочка (так Синявская звала Красного Шарфа), когда дозвонился, удивился вдвойне:

– Что с тобой случилось? Ты больше не сексоголичка?

– Я – трудоголичка. – Наконец-то определение ей было найдено. – На работе так умахиваюсь, что сил нет…

– Встретиться хочешь?

– Хочу, но только без секса. Так… посидеть, поболтать…

– Меня нельзя так надолго оставлять, я становлюсь очень голодный… – и он туда же.

– Пошла собираться на работу. – Закончила она, давая понять, что встречи не будет.

Ястребы по-прежнему кружили, работа стала надёжной защитой от безделья, от скуки, от ястребов…

«И это пройдёт – временное состояние… – когда-то говорила врач-психолог. – Скоро ты всем этим пресытишься». «Это пройдёт», – писал покойный Лукин. Пройдёт ли…

Глава 30 Хороший, когда не трогают…

Обычно мы сталкиваемся с несколькими видами брака: зарегистрированным, фактическим, то есть сожительствующим, гостевым и другими, более редкими вариантами, но что творилось у Ангелины с Павлухиным, не подлежало определению.

Когда речь идёт об общих детях, отцы приходят, забирают их, а потом возвращают обратно, но так, чтобы пришёл навестить ребёнка и сам завис на неделю…

Павлухин слезал с кровати, чтобы поздороваться за руку с новым хахалем бывшей жены (в данном случае – с Борисом), иногда жаловался и просил на неё повлиять, после этого ложился снова. Хочу обратиться к господам – составителям Википедии и других энциклопедий, а не включить ли вам в раздел видов супружества ещё одну разновидность брачного союза: муж неделями лежит в трусах на кровати у бывшей жены, помахивает рукой в приветствии всем приходящим и уходящим, в том числе новым претендентам на его место, питается в основном за её счёт, но в то же время наводит порядок, готовит, гуляет с ребёнком – при этом они давно в одной постели не спят, но выпивают точно вместе.

Борис за глаза прозвал его – «бытовой раб», называть Павлухина бывшим, или каким-либо мужем Ангелины у него язык не поворачивался.

– Чем можно закусить? – Павлухин приготовил на столе новую распечатанную чекушку и открыл холодильник. Ячейка общества, не относящаяся ни к одному виду семьи, вечером в полном составе скопилась на кухне.

– Там макароны есть. – Ответил пасынок, удаляясь в свою комнату.

– Не хочу я макароны! Хуйню какую-то…

– Ах, тебе хуйня не нра-а-авится? – вспылила Ангелина. – Питаешься за чужой счёт, и еда тебя видите-ли не устраивает?

– Я – питаюсь? А пельмени, там лежат в морозилке, кто покупает уже который день? А сметану кто покупает? Целую банку сметаны купил сегодня, стоит вон на полке!

– Двести рублей – пельмени со сметаной! – фыркнула Ангелина, только она не собиралась попрекать его едой, а искала способы, как поднять мужика с дивана и заставить пойти работать. Поиски были безнадёжны: наоборот при ней мужики чрезмерно расслаблялись, за что были изгнаны с этих работ.

– А ты посчитай в месяц… – завёлся Павлухин. – Хочешь я буду записывать? Если я в месяц буду записывать сколько по мелочи тратил – это ого-го! Я тебе предоставлю список.

– Предоставь! Самой интересно… – она, глумливо улыбаясь, вытащила из холодильника кастрюлю с макаронами и поставила разогревать на плиту. Павлухин понял, к чему опять этот разговор и начал изображать оскорблённого – любой намёк на тему об устройстве на работу приводил его в состояние паники, у него сразу же начинал зашкаливать пульс и обостряться псориаз (последний симптом – с его слов, во время стрессов у него больше всего обострялся именно псориаз).

– А я, в принципе, больше приезжать не буду. – Он как обычно кинулся одевать майку.

– А-а-а, ну не приезжай! – как всегда ответила Ангелина.