Ангелов в Голливуде не бывает

– Боже, – закричал толстяк, хохоча, – наконец-то Гарри дали отпор! Девушка, подождите! Да подождите же, вам говорят!

Я остановилась и, повернувшись, сердито уставилась на него. Он подошел и, все еще смеясь, посмотрел мне в лицо.

– Хорошенькая, – сказал толстяк. – И боевая. Мне как раз нужны девчонки вроде вас. Роль – малышка с улицы, которая может за себя постоять. Сделаем пробу, не пройдете на роль – возьму в массовку.

– Ладно, – сказала я. – Почему вы не уволите Гарри, если знаете, что он сволочь?

– Так я с ним не работаю, – сказал толстяк, пожимая плечами. – Разве я не представился? Я режиссер Уолтер Ринг, а он помощник Тима Фармера. Тим делает по шесть фильмов в год, ему все равно, кого и что снимать. Вестерн так вестерн, комедию так комедию, лишь бы платили… Идем, я договорюсь насчет пробы.

Скажу сразу же, что пробу я не прошла. У меня не хватило актерских навыков, и на экране я выглядела недостаточно убедительно, но Ринг сдержал свое слово, и я попала в массовку. Он посоветовал мне обращаться по поводу работы к его племяннице, трудившейся в актерском бюро, и благодаря этому я стала получать больше приглашений, хотя о полноценных ролях речи не шло. До декабря 1930 года раз в одну-две недели я снималась статисткой то в одном, то в другом фильме. Я вальсировала в платье конца XIX века, сидела в кафе на заднем плане, пока на переднем герои выясняли отношения, ходила по выстроенным в декорации улицам, была горничной в отеле (без слов), официанткой (одна строчка: «Что будете заказывать?»), даже индианкой (в парике, подобии сари и стеклянных бусах). Работа, которую я выполняла, в известной мере заменяла мне актерскую школу, которую я не могла себе позволить. Я накапливала впечатления, знакомилась с работающими в индустрии людьми и смотрела, как актеры готовятся к роли. Просматривая дневниковые записи того времени, я словно заново переживаю множество сомнений и разочарований, с которыми мне пришлось столкнуться. К сожалению, возле кино крутится огромное количество самой разнообразной швали, и мне приходилось держаться начеку. Знакомства на студиях завязываются быстро, и я видела достаточно честолюбивых провинциалок, которые приезжали с мечтой покорить Голливуд, а потом соглашались сняться в купальнике для кого-нибудь, кто называл себя продюсером, не имея ни строчки в фильмографии, и влипали в сомнительные истории. Встречала я и начинающих актеров, которые были полны надежд, а кончали тем, что поступали на содержание к богатым старухам из Пасадены и Беверли-Хиллз. Попадались мне и бывшие актрисы, некогда мелькнувшие в одном-двух фильмах, а ныне заправлявшие элитными борделями, в которых можно было найти развлечения на любой вкус. Были и прекрасно одетые господа, которые уверяли, что любят помогать молодым талантам, втирались к вам в доверие, а потом зазывали на вечеринку, которая завершалась групповым сексом. Одним словом, потонуть в этом болоте было легче легкого, и даже несмотря на то, что я была крайне разборчива в своих знакомствах, пару раз я оказалась в ситуациях, которые могли завершиться для меня очень скверно. После первого случая я поехала в лавку в Вествуде, хозяином которой был знакомый Тони Серано, который торговал фруктами, а также промышлял подпольной продажей оружия. Я купила у него револьвер и стала носить его с собой. Стреляла я из рук вон плохо и в тире всегда промахивалась даже мимо самой большой мишени, но оружие придало мне уверенности, причем не только в Голливуде, но и за его пределами. Количество уличных грабежей после начала депрессии сильно выросло, а мне вовсе не улыбалась мысль стать жертвой ограбления. Имея в сумочке револьвер, я полагала, что в случае чего смогу за себя постоять.

Кризис сказался даже на доме, в котором я жила. Несколько жильцов съехали, и их квартиры теперь пустовали, потому что никто не торопился занять их место даже несмотря на то, что квартплату существенно понизили. Однажды я услышала, как миссис Миллер за что-то в резкой форме выговаривает лифтеру и угрожает ему увольнением, но, так как я не любила присутствовать при скандалах, я не стала выяснять, в чем там дело. Вечером миссис Миллер постучалась ко мне в дверь.

– Я ненадолго, только скажу вам кое-что и уйду, – проговорила старая дама. – Оказывается, какой-то даго[14] наводит о вас справки, и я застукала Глена, когда он болтал о вас. Что вы делаете, куда ходите и прочее.

Гленом звали нашего лифтера. Я напряглась. Кому еще я могла понадобиться?

– Миссис Миллер, вы видели человека, с которым говорил Глен? Можете его описать?

– Он крупный и высокого роста, – ответила миссис Миллер. – На вид лет двадцати пяти или около того. В галстуке булавка с фальшивым бриллиантом, на пальце перстень. С виду бык, но прикрикнешь на него, и сразу же ясно, что перед тобой манная каша.

– Может быть, у него была большая родинка слева на шее, над воротничком?

– Совершенно верно. Он вам знаком?