Ангельская Горячка (ЛП)

Я посмотрела на Сапфировую Слезу, которую он держал в руке. Кинжал обладал способностью разрушать заклинания, разрывать связи, выкованные в магии.

Я мрачно кивнула.

— Я готова.

Он протянул мне кинжал. Я должна была это сделать. Истинной силой кинжала мог владеть только тот, у кого было достаточно бессмертной крови. Мой отец был архангелом, но он не был потомком Бессмертных.

Лезвие засветилось ярко-синим. Находясь здесь, на вершине моей стихийной силы, Сапфировая Слеза могла чувствовать заклинания, связывающие меня с морской магией Земли. Сила оружия вибрировала по лезвию, вниз по рукояти, к моей руке. Именно для этого он и был создан — чтобы разрушать магию — и ему не терпелось приступить к работе.

Я рассекла кинжалом воздух, следуя дуге, которую хотел сделать кинжал, и сделала первый разрез.

Боль пронзила моё тело.

Сапфировая Слеза снова направила мою руку. Я сделала второй разрез.

Тихий крик сорвался с моих губ.

Третий.

По моей щеке скатилась слеза.

Четвёртый, пятый, шестой.

Я едва держалась на ногах. Чёрные пятна плясали у меня перед глазами. Боль была такой сильной, что я чуть не потеряла сознание.

Я сделала последний разрез. Последние корни заклинания, связывающего меня с Замком Бури, разорвались и отдалились.

Головокружение ударило меня, как чёрная стена. Земля исчезла у меня из-под ног.

Отец поймал меня прежде, чем я упала на землю.

Я быстро заморгала, и постепенно моё зрение прояснилось.

— Прости, — я обрела опору.

Его лицо было твёрдым, как камень.

Я смущённо отвернулась от него. Он учил меня быть сильной, сдерживать свою боль, всегда быть стойкой и выносливой. И я только что потерпела неудачу во всём вышеперечисленном. Должно быть, он так разочарован во мне.

— Я не разочарован в тебе, Каденс, — тихо сказал он.

Я поняла, что он прочитал мои мысли. Сейчас моя магия была настолько слаба, что я даже не могла защитить свой разум.

— Ты была вынуждена принять так много непростых решений, вытерпеть так много боли, как физической, так и эмоциональной, — сказал он. — Мы, ангелы, знаем, что такое жертва. Мы многое отдаём, чтобы обрести силы, необходимые для защиты Земли. Но ты принесла в жертву больше, чем любой другой ангел. И я очень, очень горжусь тобой.

Ещё одна слеза скатилась по моему лицу.

Он вытер её, встретившись со мной взглядом. Он всегда скрывал свои эмоции, но сейчас они ярко и ясно отражались на его лице. Гордость и боль, счастье и печаль.

Я кинулась отцу на шею и крепко обняла его.

— Я люблю тебя, папа.

Он прижал меня к себе.

— И я люблю тебя, моя маленькая девочка.

Я рассмеялась.

— Уже не такая уж маленькая.

— Для меня ты всегда будешь такой. А Неро всегда будет твоим маленьким мальчиком.

Моё горло сдавило эмоциями.

— Позаботься о моём сыне.

— Обязательно, — пообещал он. — И когда-нибудь ты снова увидишь его.

— Но когда он узнает о том, что мы сделали, сможет ли он когда-нибудь простить меня за то, что я оставила его?

— Конечно.

— Как ты можешь быть так уверен? — спросила я его.

— Потому что ты простила меня за все те ужасные вещи, которые я сделал, чтобы защитить тебя.

Я ещё крепче обняла его. Я просто не могла его отпустить.

Но в конце концов мне пришлось отстраниться. Пришла пора прощаться.

Когда я отступила назад, отец посмотрел на моё дрожащее тело.

— Ты замёрзла.

— Со мной всё будет в порядке.

— Я вложил слишком много Живой Смерти в лезвие кинжала. Это ослабило тебя больше необходимого. Половины дозы было бы достаточно, чтобы замаскировать тебя под мёртвую.

Замаскировать меня под мёртвую. Я рассмеялась над этой нелепой формулировкой. Смех был грубым и вызывал боль в груди.

— Надо будет не забыть в следующий раз, — прокаркала я.

День, проведённый в параличе, ослабил мою магию. Она только-только начала просыпаться. И она проснулась вот к чему: её грубо оторвали от стихийной магии, с которой она была связана в течение двух десятилетий. Грубо и жестоко, это чувствовалось так, словно вырвали часть меня.

Я была совершенно бодра и в то же время смертельно устала.

— Это не твоя вина, — мой голос дрожал.

— Это же я покрывал лезвие зельем.

Я взяла его руки и сжала их.

— Всё это не твоя вина. Ты не смог бы остановить ничего из этого.

Я знала, что он винит себя в том, что случилось со мной — в том, что мне пришлось притвориться мёртвой и бежать.

— Я должен был предвидеть замыслы полковника Холифайра, — его голос тоже дрожал. — Холифайр заручился поддержкой других ангелов и настроил их всех против Драгонсайра. И все они разговаривали с Никс. Холифайр даже пытался затащить меня на борт, зная, что мы с Драгонсайром не ладим.

— Ты думаешь, что полковник Холифайр всё это спланировал? Что он добрался до Евы и убедил её указать пальцем на Дамиэля?