«Ангельская» работёнка

— Судя по треску, который произвело его тело в момент удара, так и есть. Иначе он станет охрененным танцором лимбо[98].

— Вы проявляете неуважение к человеку с пистолетом, детектив.

— Ну что же, — ответил Банни. — Если мне понадобится эпитафия, то этих слов будет достаточно. Где Гринго?

Томми махнул рукой в неопределенном направлении куда-то за фургон.

— Разве вы не будете умолять сохранить вам жизнь?

Банни пожал плечами, отчего его намокшие и утратившие ремень брюки упали.

Он посмотрел на них сверху с выражением смирения на лице.

— Вы решили разыграть для меня фарс, детектив?

Банни покачал головой.

— Если честно, последние сутки моей жизни напоминали скачки верхом на быке, окунувшем яйца в «Дип Хит»[99]. Так что если тебе уже на все плевать, если ты хочешь пристрелить меня, то давай, блин, стреляй быстрее. Я слишком устал для этого дерьма.

В этот момент овца, которой более чем хватило этого дерьма, выползла из вод и побежала вверх по пляжу на нетвердых ногах.

Секунду Томми Картер и Банни Макгэрри наблюдали вместе, как она убегает в сторону дюн.

— Ну что же, — сказал Томми, — не каждый день такое увидишь.

Банни натянул промокшие брюки и побрел вслед за овцой, хлюпая ботинками при каждом шаге.

— Опусти пистолет. Пойду вызову скорую. С тобой все будет в порядке.

Томми Картер покачал головой.

— Нет, спасибо.

Он передвинул пистолет, направив его точно на Банни.

— Никуда не ходи. Слушай, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.

— Что?

— Скажи им… скажи, чтобы папа… Скажи, чтобы они отдали ему мою почку.

— Стой…

Банни успел только вытянуть руку, когда Томми Картер одним быстрым движением развернул пистолет, сунул его себе в рот и спустил курок.

Гринго наблюдал за волнами, набегавшими одна за другой на сушу. Он поднял глаза к небу, когда его внезапно заслонил нависший над ним Банни Макгэрри.

— Господи, Гринго!

Банни упал возле него на колени.

Гринго заговорил голосом, звучавшим едва громче шепота:

— Ты пришел?

— Ну, других планов на утро у меня не было. А еще я посмотрел твои сообщения, когда ты принимал душ.

— Сволочь любопытная.

Гринго почувствовал, как его липкие руки, прижатые к животу, были отодвинуты в стороны. Банни стянул с себя промокшую футболку с Джонни Кэшем и прижал ее к ране Гринго.

— Ай!

— Извини.

— Зачем ты раздеваешься? Хочешь воспользоваться умирающим человеком?

— Заткнись, детектив-сержант Спейн. Надо ли напомнить, что ты прошел курсы по гомофобии? Вдобавок, кто сказал, что ты умираешь?

Гринго улыбнулся. Жизнь утекала сквозь пальцы, казалось, уже очень давно. Он не знал, во что попала пуля, но от раны в животе исходило отвратительное зловоние. Он был рад, когда ветер переменился, принеся соленый океанский воздух.

— Всё в порядке, амиго.

— Потерпи немного. Я… я позвоню… Блин! Телефона нет. Я найду… Тут наверняка где-то есть телефон, ты только потерпи.

Банни встал, но Гринго ухватил его за руку.

Когда Гринго заговорил, его собственный голос показался ему охрипшим и далеким — будто он слышал запись самого себя, передаваемую сквозь толщу воды из другого времени.

— Я жалею, что…

— Не надо…

— Да послушай ты, чертов идиот…

Банни опустился на колени рядом с Гринго. Его большое участливое лицо было мокрым от слез. Гринго снова попытался улыбнуться, ощутив привкус крови во рту.

— Ты был хорошим другом, и я прошу прощения… ну, ты знаешь…

— Забудь…

— Позаботься о маме, если сможешь.

— Уверен, ты позаботишься сам. Давай я просто…

— И береги себя. Ты заслужил нормальную жизнь. Твои грехи не тяжелее, чем у других, а твои добрые дела все-таки должны иметь вес.

— Побереги силы.

Банни смотрел вниз, моргая, пытаясь прогнать слезы. Его губы продолжали двигаться, словно он хотел что-то сказать, но не решался.

Голос Гринго сделался еще слабее:

— Конец близок, амиго.

Банни беспомощно огляделся. В его жилах кипело отчаяние.

— Позволь, я позвоню… Я смогу… Они пришлют санитарный вертолет или что-нибудь в этом роде… Или…

Когда Банни снова опустил взгляд, оказалось, что он на пляже один.

Глава пятьдесят вторая

Банни крепко держал палец левой руки на кнопке звонка, не переставая правой колотить в дверь.

— Ну же, открывайте. Я всего лишь хочу…

Он сделал шаг назад, когда дверь немного приотворилась. В щели, ограниченной цепочкой, показались ярко-голубые глаза сестры Бернадетт.

— А, это ты, — сказала она голосом более мягким, чем обычно. — Секунду.

Дверь закрылась, и Банни услышал, как сняли цепочку. Потом дверь открылась снова, голова сестры Бернадетт высунулась, оглядела окрестности и втянулась внутрь. Банни задумался, не говорила ли она в этот момент сестре Эссампте, что она и ее дробовик могут отступить. Наконец лицо Бернадетт вернулось к щели.

— Она здесь? — спросил Банни.

— Нет.

— Вы бы сказали мне, если бы она была?

Вместо ответа Бернадетт лишь грустно улыбнулась.

Банни не видел Симону уже два дня — с тех пор, как уехал присматривать за Гринго. План состоял в том, чтобы следовать за Гринго на расстоянии и следить, чтобы тот не влип в неприятности еще большие, чем у него были. Банни чувствовал, что обязан ему за все хорошее, что тот для них сделал.