Ангельский рожок

Когда вынырнул, в его руке уже глухо отсвечивал пистолет. Вот те раз. Выходит, в гости к мирным банкирам и аукционистам сей болезный клиент зачем-то явился с оружием. Ай-яй-яй, а ведь здесь так дорожат покоем, так гордятся безопасностью гостей… Аристарху был знаком этот приём: многие охранники за пределами тюрьмы носили оружие на щиколотке, на липучке. Неплохой вариант, только бывает, что сам себе ненароком ногу отстрелишь.

Стоя в глубокой тьме под кроной дерева, он слышал тяжёлое прерывистое дыхание Пашки, вновь мельком отметил: запущенная астма… хотя думать стоило бы о пистолете в Пашкиной руке. И шагнул навстречу из тени.

– Стоять! Кто ты?!

– Тень отца Гамлета, гнида, – проговорил он почти задушевно. – Прямиком из гороховецкого ледника. Только тень могла тебя достать на такой высоте.

Пашка замер на мгновение, – осознавая, не веря, не желая поверить… Задохнулся от ярости, застонал – заматерился:

– Руки! Руки поднял, сука!

Аристарх поднял руки, с усмешкой проговорил:

– Ну-ну, Пашка. Ты повторяешься. К чему тебе труп – здесь? Это не Гороховец. Другая страна. Понимаю, что убивать тебе по всему миру разрешено, но здесь всё-таки… больно красиво, а? И неудобно, частная собственность. И не с руки тебе сейчас с трупом возиться – вон какой приступ у тебя. Да и найдут всё равно, в деревне меня видели… «Джерузалем, Джерузалем!» – наши пальчики пробьют по базе. Я всю жизнь на виду, всю жизнь – тюремный врач… Обнаружат ахинею какую-то: ещё одного Аристарха Бугрова. Кинутся к тебе за комментариями. Помилуйте, возопят банкиры, которому же из них мы должны наследство выдать?!

– Ах ты, сссука! Повернулся, пошёл! – прохрипел тот, захлёбываясь мокротой. – Щас увидишь, как…

– Эх, Пашка, если тебя не доконает твоя астма…

Тут всё разом случилось: выстрел ожёг его правое плечо, а Пашка согнулся в жесточайшем, неудержимом кашле.

Аристарх ринулся головой вперёд – тараном ему в грудь, опрокинул на барную стойку, левой рукой стиснув Пашкины пальцы с пистолетом, коленом саданув его в пах, но не попал. Тот – сильный, сволочь! – ворочался, отбивался ногами, пытался извернуться и выстрелить. Пережав ему локтем горло, Аристарх навалился всем телом, стал медленно левой рукой отжимать руку с пистолетом дальше, дальше… Снова тот захрипел-зашёлся в кашле, всей тушей съезжая вниз, увлекая за собой Аристарха. И минуты две, по-медвежьи сцепившись, под бурное виолончельно-фортепианное fortissimo, объявшее, казалось, окрестные горы на много километров окрест, они ворочались и катались по краю бассейна, один пытаясь вырвать оружие, другой пытаясь убить. В следующее мгновение Пашка снова зашёлся в кашле, Аристарх вывернулся из его хватки, с силой ударил его в грудь и, вырвав пистолет, вскочил и отпрыгнул в сторону.

Тяжело дыша, пистолет – в левой руке (правая онемела после выстрела и висела вдоль тела, бесполезная), он стоял на бортике бассейна: ещё мгновение – и оба они закатились бы в воду. Пашка, в трёх шагах от него, поднялся на карачки и стоял так, задыхаясь и отплёвываясь, – спина ходила ходуном.

– Поднимайся… – проговорил Аристарх. – Давай, блядский потрох, пока ты не сдох, завершим наше семейное дело. Сейчас вернёмся к тёплой компании банкиров, прервём Шуберта… и ты объявишь этим бакланам, кто здесь настоя…

Неожиданно Пашка вскочил и – грузный, но проворный – бросился через кусты к тропе, что начиналась за барной стойкой и вела вверх, на гребень холма. Под ногами его осыпались, заваливая тропу, мелкие камни.

– Стой! – крикнул Аристарх. – Стой, мерзавец!

Но хрипящий Пашка пёр, как медведь, всё вверх и вверх… будто за гребнем холма, взъерошенного кустами лаванды, его ждал бронированный автомобиль или вертолёт. Достигнув гребня, выпрямился и, размахнувшись, бросил камень, явно целя в голову Аристарху. И попал бы, если б тот не увернулся.

– Идиот, я не собираюсь тебя шлёпнуть!

Вновь – камень, по ноге попал, гад!

Аристарх молча ринулся за Пашкой вверх. Не лучшая ситуация, когда…

Следующий удар большим камнем пришёлся в плечо, и без того онемевшее. Аристарх вскрикнул от боли, выстрелил наугад, в воздух, – пугнуть! Пашка молча дёрнулся, постоял мгновение, будто задумался о чём-то, и…

…и вдруг исчез!

Оскальзываясь на сыпучих камнях, Аристарх бросился за ним по тропе… одолел горку, взобрался на гребень и остановился, пытаясь в свете луны разглядеть впереди белую рубаху убегающего брата. Но до ближайших склонов простиралась безлюдная, заросшая кустами лощина, над которой плыла ослепительно-белая, в чернёных узорах луна.

Куда мог Пашка испариться? Не улетел же он… Обескураженный, Аристарх машинально опустил глаза – там, под горкой, что-то белело. Он спрыгнул-скатился…