Ангелы и демоны литературы. Полемические заметки «непрофессионала» о «литературном цехе»

Философия подчеркивает большую практическую значимость эстетики: совершенствуя формы жизни, человек может изменять к лучшему и содержание самой жизни, и самого себя. Именно для этого и существует искусство как творчество прекрасного. Живопись, музыка, литература воспитывают человека на прекрасном, тем самым делая его лучше. Если наука призвана, в первую очередь, изменять окружающий физический мир, то эстетика (вместе с этикой), по мнению философов, призвана в конечном счете преобразовывать человека.

Художественная литература, согласно многим научным трактатам, представляет собой органическое сочетание художественной формы и содержания. Содержание есть отражение реальной жизни, бытия. А художественная форма – плод воображения, фантазии, творчества писателя или поэта[50]. Потребность человека в красоте, красивом такая же неизбывная, как потребность в хлебе насущном.

Размышления Ф. М. Достоевского о красоте Роман «Идиот»

Красота, как полагал Достоевский, «есть необходимая потребность организма человеческого» (т. е. человека как целого, а не только духовного существа), «без нее человек, может быть, не захотел бы и жить на свете»[51]. Поэтому «искусство есть такая же потребность для человека, как есть и пить». Падший человек живет в несовершенном физическом и социальном мире, который характеризуется отсутствием гармонии, а порой явным безобразием и уродством. Поиск человеком красоты усиливается «наиболее тогда, когда человек в разладе с действительностью, в негармонии, в борьбе, т. е. когда он наиболее живет, потому что человек наиболее живет именно в то время, когда чего-нибудь ищет и добивается; тогда в нем появляется наиболее естественное желание всего гармонического, спокойствия, а в красоте есть гармония и спокойствие (курсив Достоевского – В. К.)»[52].

Достоевский выступает против утилитаристов, отрицающих красоту как бесполезное, и утверждает, что «красота всегда полезна», поэтому и «…искусство всегда современно и действительно, никогда не существовало иначе и, главное, не может иначе существовать». Красота имеет, по Достоевскому, не только эстетический, но и нравственный смысл: возражая всё тем же утилитаристам, Достоевский пишет: «Трудно измерить всю массу пользы, принесенную и до сих пор приносимую всему человечеству, напр., “Илиадой” или Аполлоном Бельведерским, вещами, по-видимому, совершенно в наше время не нужными». Достоевский рассуждает, что по прошествии многих лет человек, который в молодости любовался прекрасной статуей, совершит какой-то хороший поступок. А, «может быть, в массе причин, заставивших его поступить так, а не этак, заключалось, бессознательно для него, и впечатление Аполлона Бельведерского…»[53]

Литература (как, впрочем, и другие виды искусства) получила большое оправдание своего существования после того, как в конце позапрошлого века родилась крылатая фраза «красота спасет мир». Авторство фразы приписывается Федору Михайловичу Достоевскому. Помню, даже в советской школе на уроках литературы она упоминалась. А советские художники, писатели, поэты и артисты очень любили ее повторять, иногда упоминая Достоевского, иногда нет.

Достоевский действительно был поглощен размышлениями о природе красоты. В одном письме к Полонскому Достоевский пишет (в 1876 году): «Хотел бы писать о литературе и о том, о чем никто с тридцатых годов ничего не писал – о чистой красоте»[54]. Вместе с тем буквально фразы «красота спасет мир» ни Достоевский, ни герои его романов никогда не произносили. Как выясняется, фраза принадлежит одному из литературных героев Достоевского, причем слова фразы расположены в иной последовательности: «мир спасет красота». Это фраза из романа «Идиот» (1868). Впервые ее произносит 17-летний чахоточный юноша Ипполит Терентьев, обращаясь к главному герою романа князю Мышкину: «Правда, князь, что вы раз говорили, что мир спасет “красота”? Господа, – закричал он, громко всем, – князь утверждает, что мир спасет красота! А я утверждаю, что у него оттого такие игривые мысли, что он теперь влюблен». Ипполит намекает на влюбленность князя в Настасью Филипповну. Он спрашивает, действительно ли так говорил князь Мышкин и, не получив ответа, начинает развивать этот тезис. А вот главный герой романа в таких формулировках не рассуждает про красоту и только однажды уточняет про Настасью Филипповну, добра ли она: «Ах, кабы добра! Всё было бы спасено!»

Эти же слова в другом контексте произносит героиня романа Аглая Епанчина. Причем для нее фраза является крамольной, неприемлемой, относящейся к запретным темам. «Слушайте, раз навсегда, – не вытерпела наконец Аглая, – если вы заговорите о чем-нибудь вроде смертной казни, или об экономическом состоянии России, или о том, что “мир спасет красота”, то… я, конечно, порадуюсь и посмеюсь очень, но… предупреждаю вас заранее: не кажитесь мне потом на глаза!»