Ангелы и пионеры

– И еще, пожалуйста, вон тот сборник финских анекдотов на русском языке.

Тут тетя Надя на миг оторвалась от сериала, взглянула, куда показывал папа, и сказала с укоризной:

– Это житие местного святого, блаженного Пролетария.

– Но там дядька с рыбой вроде нарисован? – прищурился папа. – Или я опять не те линзы надел?

– Вот по этому чуду с рыбой его местный художник и нарисовал, – уважительно сказала тетя Надя, жадно впучиваясь обратно в телевизор.

– Теть Надь, нам бы еще ножей каких, пил, вил, счас пойдем с детишками по деревне, может, зарежем кого, – жалобно попросил папа.

Это он нарочно такое сказал, чтобы тетя Надя отвлеклась от телевизора.

Но тетя Надя только рукой махнула.

– Берите-берите, деньги потом занесете, я же вас знаю.

Но пилы и ножи они брать не стали.

Встали там, где луг начинает спускаться к озеру, и кричали на тот берег, на фабрику черных туч:

– Прекратите делать тучи!

Но не помогло.

Тогда папа прокашлялся и сказал с выражением:

– Дорогой и уважаемый блаженный Пролетарий! Извините, что мы про вас ничего не знаем. Мы только первое лето тут живем. Как покровитель этих мест, вы не могли бы остановить на некоторое время работу фабрики черных туч?

Но черные клочья все летели и летели из-за озера.

– Надо хоть узнать про него что-нибудь. А то невежливо получается, – решил папа. – Зря книжку не купили.

– Ну, он еще лет сто назад такой тут жил… – попытался рассказать Тимофей. – С завода из города приехал… Помогать там, чтобы новая жизнь, после этой, как ее, после революции… Была война, только не с фашистами, а эта, как ее… Ну такой чудак, короче, он был… Баба Валя из церкви наверняка знает.

– У вас кто историю преподает? – спросил папа.

– Снежана Леонидовна… только она улетела. Замуж за летчика вышла. Тут вертолетная часть в Высоком, у нас все учительницы, которых присылают, сразу замуж за летчиков выходят и улетают.

– Разберемся на досуге, – пообещал папа и опять сказал погромче: – Торжественно обещаем, дорогой блаженный Пролетарий, что выучим наизусть ваш полный испытаний и чудес жизненный путь, дорогой блаженный Пролетарий, – пообещал папа.

– Да! – крикнула Оля, задрав голову, а Тимофей молча кивнул.

Подействовало. Черные тучи стали лететь помедленнее, а потом вообще кончились. Небо посветлело и как будто поднялось, и в белизне теплым пятном проглядывало солнце. От мокрой травы, от дороги и особенно от озера поднимался туман…

– Ну, пошли с нами обедать? – пригласил папа.

– Мне у чужих не разрешают, – нахмурился Тимофей.

– Ну будь ты другом, думаешь, мне сильно весело с одними девчонками? Сядем на улице, под сосной, как люди…

Это папа нарочно сказал, чтобы Тимофей не боялся, что заставят разуваться.

– Не разрешают, – покачал головой Тимофей.

– Тогда до следующего раза, – решил папа.

За обедом бабушка спросила Олиного папу:

– На какое число намечен наш переезд в Москву? Все-таки уже конец августа, Оленьке скоро в школу.

Оле тут же есть расхотелось.

А папа посмотрел на бабушку и на маму и сказал с удовольствием:

– Ни на какое. Понимаете? В Москву нам теперь ехать незачем. Что там делать? Работы у меня больше нет, банк лопнул, вы это прекрасно знаете.

Папа встал из-за стола и принялся ходить по веранде, а мама и бабушка, как кошки, следили за ним глазами.

– Теперь мы будем жить здесь, потому что деньги быстро кончаются, а в Москве жить дорого. Прекрасно помню, что вы, милые дамы, возражали против покупки деревенского дома. Вам дачу в Черногории подавай. Зато теперь-то как хорошо! Мы будем жить в деревне. Чтобы сэкономить на бензине, будем ездить на великах. А потом вообще машину продадим. «Ниву» купим, вот. Не машина – зверь! Разведем большой огород… В школу Оля здесь будет ходить.

– Ура! – завопила Оля. – Тетя Ира добрая!

Действительно, учительница начальных классов в деревенской школе была очень добрая и красивая, не то что Олина учительница в Москве, похожая на старого накрашенного карлика с большими зубами.

– А я буду ходить по дворам, помогать, кому что надо. Может, повезет, на лесопилку возьмут. А то песни могу петь на площади перед магазином. Ты, Дашенька, научишься плести лапти и валять валенки. Вы с Олей еще можете собирать ягоды. А Инесcу Вадимовну посадим у магазина продавать ягоды, валенки и лапти богатым дачникам из Москвы. У нее вид жалобный, все покупать будут – бедную старушку поддержать.

Бабушка, считавшая себя девушкой, поджала губы.

– Ага, – сказала мама. – Тут уже был блаженный Пролетарий какой-то. А ты, значит, следующий? Блаженный Банкирий, что ли?

– Ничего смешного, Дашенька, – строго сказал папа и сел за стол. – Иди в интернет, пока деньги на счету не кончились, и смотри, как лапти плести.

Мама хотела обидеться, но посмотрела в окно и удивилась:

– А это еще кто?

Собаки у Оли не было, и никто из обедающих не заметил, что под окнами возле крыльца стоит парень в брезентовой штормовке и в забинтованной руке держит большую бутылку с мутноватой жижей.

Папа тоже посмотрел на парня, не понимая, но встал из-за стола, вышел на крыльцо и поздоровался с парнем за руку.

– Чего ты, земляк? – спросил папа.