Ангелы-хранители

И Трэвис наконец понял, в чем дело. Он осмотрел правое ухо ретривера, но ничего не нашел, однако на левом ухе Трэвис кое-что обнаружил. Подтащив Эйнштейна к окну, поближе к свету, Трэвис обнаружил на розовато-коричневой плоти вытатуированный фиолетовыми чернилами номер, состоявший из двух цифр, черточки и третьей цифры: 33-9.

Посмотрев через плечо Трэвиса, Нора сказала:

– Должно быть, у них было много подопытных щенков из разных пометов и их нужно было как-то различать.

– Господи! Если бы я отвел Эйнштейна к ветеринару и если ветеринару велели следить, не появится ли ретривер с татуировкой…

– Но ведь ему необходимо сделать прививки.

– Может, ему их уже сделали, – с надеждой в голосе произнес Трэвис.

– Об этом можно было бы только мечтать. Он был подопытным животным, которого содержали в лабораторных условиях с контролируемой средой, где прививки ему, возможно, были и не нужны. Более того, прививки вполне могли нарушить ход эксперимента.

– Мы не можем рисковать. Эйнштейна нельзя вести к ветеринару.

– Если они все-таки его найдут, – стояла на своем Нора, – мы его просто-напросто не отдадим.

– Они могут нас заставить, – произнес Трэвис.

– Черта с два они нас заставят! – возразила Нора.

– Черта с два они не заставят! Еще как заставят. Исследования финансируются правительством, и они нас раздавят. Мы не можем брать на себя такой риск. Эйнштейн больше всего на свете боится вернуться в лабораторию.

Да, да, да.

– Но если он подхватит бешенство, или чумку, или… – начала Нора.

– Мы сделаем ему прививки чуть позже, – заявил Трэвис. – Потом. Когда шум немного уляжется. Когда Эйнштейна перестанут активно разыскивать.

Ретривер радостно затявкал, обслюнявив Трэвису в знак благодарности лицо и шею.

Нора нахмурилась:

– Эйнштейна, вероятно, можно считать чудом номер один двадцатого века. Ты действительно веришь, что они когда-нибудь потеряют к нему интерес и перестанут искать?

– Что ж, поиски могут растянуться на много лет, – погладив собаку, согласился Трэвис. – Однако со временем их надежды угаснут и они уже будут искать пса с меньшим энтузиазмом. Да и ветеринары перестанут заглядывать в уши каждому ретриверу, которого к ним приведут. Похоже, до поры до времени придется обойтись без прививок. Это самое лучшее, что мы можем сделать. Единственное, что мы можем сделать.

Нора взъерошила Эйнштейну шерсть:

– Хочется верить, что ты прав.

– Я прав.

– Хочется верить, что так.

– Я прав.

Потрясенный до глубины души тем, что он подверг такому риску свободу Эйнштейна, Трэвис Корнелл несколько дней предавался горьким раздумьям по поводу наложенного на него проклятия. Возможно, оно будет действовать снова и снова. Его жизнь полностью перевернулась и обрела вкус благодаря любви к Норе и этой невероятной собаке. И вот теперь судьба, которая всегда относилась к нему крайне враждебно, может отнять у него и Нору, и собаку.

Трэвис понимал, что судьба и злой рок – понятия чисто мифические. Он не верил в существование пантеона злобных богов, подглядывающих за ним в небесную замочную скважину и придумывающих для него бесконечные трагедии, и все же Трэвис поймал себя на том, что время от времени с опаской поглядывает на небо. Каждый раз, как Трэвис позволял себе даже сдержанный оптимизм относительно будущего, ему приходилось стучать по дереву, чтобы не сглазить. Опрокинув за обедом солонку, он всегда набирал щепотку соли, чтобы бросить через плечо, но сразу же отказывался от этой мысли, поскольку чувствовал себя форменным дураком. После чего у него начинало тревожно биться сердце, душу наполнял суеверный ужас, и он для душевного спокойствия брал новую щепотку соли и все-таки швырял ее за спину.

Если Нора и замечала эксцентричное поведение Трэвиса, то у нее хватало такта молчать по поводу всех этих странностей. Более того, она старалась поднять Трэвису настроение, каждую минуту одаривая его своей тихой любовью и сохраняя отличное расположение духа. Она с восторгом обсуждала предстоящую поездку в Лас-Вегас и не стучала по дереву.

Нора ничего не знала о ночных кошмарах Трэвиса, потому что он ей ничего не рассказывал. А между тем Трэвису уже две ночи подряд снился один и тот же плохой сон.

Во сне он бродил по лесистым каньонам предгорья Санта-Ана в округе Ориндж, по тем самым лесам, где в свое время встретил Эйнштейна. И вот он снова вернулся туда с Эйнштейном и Норой, но почему-то их потерял. Испугавшись, Трэвис прыгал с крутых обрывов, карабкался по горам, продирался сквозь непролазные заросли и, отчаянно крича, звал Нору с Эйнштейном. Иногда ему слышался встревоженный голос Норы и надрывный лай Эйнштейна, и тогда Трэвис поворачивал и шел на их голоса, но каждый раз звуки эти, становясь все дальше, раздавались уже из другого места. И как бы внимательно он ни прислушивался, как бы быстро ни шел по лесу навстречу Норе с Эйнштейном, он их терял, он их терял…

…а потом просыпался в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем и немым криком, застрявшим в горле.