Ангелы-хранители

– Да-да, конечно, никакой необходимости, – поспешно произнес Трэвис. – Но мы действительно хотим остаться. Все нормально, мы спокойно переночуем здесь на полу.

– Боюсь, это невозможно, – возразил доктор Кин.

– Нет-нет, конечно возможно. – Трэвису нужно было во что бы то ни стало убедить доктора Кина. – Доктор, ради бога, не беспокойтесь за нас. Мы отлично справимся. Мы нужны Эйнштейну именно здесь, и мы останемся. Для нас это очень важно, ну и само собой, мы заплатим вам за причиненное неудобство.

– Но у меня здесь не гостиница!

– Мы должны остаться, – решительно сказала Нора.

– Нет, право слово, – начал доктор Кин, – я вполне здравомыслящий человек, но…

Трэвис сжал обеими руками ладонь доктора, тем самым немало его удивив:

– Послушайте, доктор Кин, я вас очень прошу, позвольте мне все объяснить. Я понимаю, это весьма необычная просьба. Понимаю, мы кажемся вам парочкой сумасшедших, но у нас есть свои причины настаивать на том, чтобы остаться здесь на ночь, и очень веские. Доктор Кин, это не обычный пес. Он спас мне жизнь…

– И мою тоже, – добавила Нора. – Во время другого происшествия.

– И он свел нас вместе, – сказал Трэвис. – Если бы не Эйнштейн, мы никогда в жизни не встретились бы, никогда не поженились бы, да и вообще мы оба давно были бы на том свете.

Доктор Кин перевел удивленный взгляд с Трэвиса на Нору:

– Значит, вы хотите сказать, что он в прямом смысле спас вам обоим жизнь?

– Да, в прямом, – кивнула Нора.

– А потом свел вас вместе?

– Так точно, – ответил Трэвис. – Изменил нашу жизнь так, как мы даже и ожидать не могли. Словом, это трудно объяснить.

Доктор Кин, руку которого железной хваткой продолжал сжимать Трэвис, перевел взгляд добрых карих глаз на хрипло дышавшего ретривера и покачал головой:

– Обожаю истории о героических собаках. И с удовольствием выслушаю и ваш рассказ тоже.

– Мы непременно вам ее расскажем, – пообещала Нора, мысленно добавив: «Только тщательно отредактированную версию».

– Когда мне было пять лет, – сказал Джеймс Кин, – я тонул и меня спас черный лабрадор.

Нора тотчас же вспомнила красивого черного лабрадора в гостиной, и у нее невольно возник вопрос, не потомок ли это спасшей Кина собаки… или просто напоминание о том, что он в вечном долгу перед этими животными.

– Ну ладно, – согласился Кин. – Оставайтесь.

– Спасибо. – Голос Трэвиса дрогнул. – Большое спасибо.

Освободив наконец руку, доктор Кин сказал:

– Но мы сможем убедиться, что опасность миновала и Эйнштейн выживет, только через сорок восемь часов. Вам придется набраться терпения.

– Сорок восемь часов – это вообще ни о чем, – ответил Трэвис. – Всего две ночи на полу. Мы справимся.

На что доктор Кин заметил:

– У меня такое чувство, будто с учетом всех обстоятельств вам двоим эти сорок восемь часов покажутся вечностью. – Доктор посмотрел на часы и добавил: – Через десять минут появится моя ассистентка. Вскоре после этого мы начнем утренний прием. Я не могу позволить вам путаться под ногами, пока я принимаю других пациентов. А вы не захотите ждать в приемной для посетителей с толпой других взволнованных хозяев и больных животных. Это вас еще больше расстроит. Можете подождать в гостиной, а когда прием закончится после полудня, вы сможете вернуться сюда и побыть с Эйнштейном.

– А мы можем на минутку заглянуть к нему днем? – спросил Трэвис.

– Ну ладно, – улыбнулся доктор Кин, – но только на минутку.

Эйнштейн под рукой Норы наконец перестал дрожать. Напряжение спало, и он расслабился, точно услышал, что им разрешили остаться возле него, и сразу же успокоился.

Утро тянулось мучительно медленно. В гостиной доктора Кина стоял телевизор, там также были книги и журналы, однако Трэвиса и Нору сейчас совершенно не интересовали ни телепередачи, ни чтение.

Каждые полчаса или около того они по очереди проскальзывали в коридор и заглядывали к Эйнштейну. На первый взгляд Эйнштейну не было хуже, но и лучше тоже не было.

Один раз к ним зашел доктор Кин:

– Кстати, вы можете воспользоваться ванной. А в холодильнике есть холодные напитки. Можете приготовить себе кофе, если хотите. – Доктор улыбнулся стоявшему рядом черному лабрадору. – А этого приятеля зовут Пука. Он вас жутко полюбит. Только дайте ему шанс.

И действительно, Нора еще в жизни не встречала таких дружелюбных собак, как Пука. Он добровольно катался по полу, притворялся мертвым, вставал на задние лапы, а затем подбегал, сопя и виляя хвостом, чтобы его погладили и почесали за ухом.

Трэвис старался не реагировать на подлизывание чужой собаки. Ему казалось, что, приласкав лабрадора, он тем самым предаст Эйнштейна и тогда тот непременно умрет от чумки.

Нору же, наоборот, присутствие лабрадора успокаивало, и она с удовольствием отвечала на его заигрывания. Она сказала себе, что, приласкав Пуку, она умилостивит богов и тогда боги обратят на Эйнштейна свой благосклонный взгляд. Отчаяние сделало Нору не менее суеверной, чем Трэвиса, хотя и по-другому.