Ангелы-хранители

– Эйнштейн, – ответил Трэвис.

– Как долго он с вами живет?

– Всего несколько месяцев.

– А ему делали прививки?

– Нет, – покачал головой Трэвис. – Нет, черт побери!

– А почему?

– Все… очень сложно, – сказал Трэвис. – Но для этого были очень серьезные причины.

– Никакие причины не могут считаться достаточно серьезными, – неодобрительно заметил доктор Кин. – Ни паспорта, ни прививок. Не позаботиться о паспорте и о прививках – крайне безответственно с вашей стороны.

– Я знаю, – сокрушенно ответил Трэвис. – Я знаю.

– Так что такое с Эйнштейном? – спросила Нора.

В глубине души она молилась, втайне надеясь, что все не так серьезно, как кажется.

Легонько поглаживая ретривера, доктор ответил:

– У него чумка.

Эйнштейна перенесли в угол смотровой, положив на толстый поролоновый матрас в пластиковом чехле на молнии. Чтобы он не шевелился – словно у него были силы шевелиться! – его привязали за короткий поводок к кольцу в стене.

Доктор Кин сделал Эйнштейну укол.

– Антибиотик, – объяснил он. – Антибиотики не эффективны при чумке, однако необходимы для предотвращения вторичной инфекции.

Вставив иглу в вену на лапе ретривера, ветеринар присоединил ее к трубке капельницы, чтобы предупредить обезвоживание.

Но когда доктор Кин попытался надеть на собаку намордник, Трэвис с Норой дружно запротестовали.

– Я не боюсь, что он меня укусит, – сказал доктор Кин. – Это для его же собственной безопасности, чтобы он не сжевал иглу. Если у него хватит сил, он сделает то, что собаки делают с ранами: начнет лизать и кусать источник неудобства.

– Но только не эта собака, – возразил Трэвис. – Наша собака особенная. – Протиснувшись мимо Кина, Трэвис снял с Эйнштейна намордник.

Ветеринар собрался было запротестовать, но передумал:

– Ну ладно. По крайней мере, на первое время. В любом случает сейчас он слишком еще слаб.

По-прежнему не желая признавать ужасную правду, Нора сказала:

– Такое серьезное заболевание?! Разве это возможно? У Эйнштейна были совсем слабовыраженные симптомы. Да и те через пару дней прошли.

– У половины собак, больных чумкой, вообще нет никаких симптомов. – Ветеринар поставил бутылочку с антибиотиком в один из застекленных шкафов, выбросив использованный шприц в мусорное ведро. – У некоторых болезнь протекает в слабой форме, симптомы появляются и исчезают уже на следующий день. А некоторые, вроде Эйнштейна, болеют очень тяжело. Состояние больного может постепенно ухудшаться, а иногда слабовыраженные симптомы могут резко усилиться… например, вот так. Однако здесь есть и светлая сторона.

Трэвис присел на корточки возле Эйнштейна, чтобы ретривер мог его видеть, не поднимая головы, не выкатывая глаза, и, таким образом, чувствовал себя в заботливых руках любящих его людей. Услышав о светлой стороне, Трэвис с надеждой посмотрел на доктора:

– Какая светлая сторона? Что вы имеете в виду?

– Состояние собаки до того, как она заразилась чумкой, нередко определяет ход заболевания. Болезнь сильнее поражает животных, которых содержали в плохих условиях и плохо кормили. У меня нет ни малейшего сомнения, что об Эйнштейне очень хорошо заботились.

– Мы старались хорошо его кормить и поддерживать в отличной физической форме, – сказал Трэвис.

– Мы его мыли и вычесывали. Может, даже чаще, чем нужно, – добавила Нора.

Доктор Кин улыбнулся и одобрительно кивнул:

– Тогда не все потеряно. И у нас еще есть надежда.

Нора посмотрела на Трэвиса, тот на секунду встретился с ней глазами и снова перевел взгляд на Эйнштейна. И поэтому именно Норе пришлось спросить то, о чем она боялась спросить:

– Доктор, он поправится? Он ведь не умрет, да?

Доктор Кин, очевидно, понимал, что его от природы скорбное лицо и прикрытые набрякшими веками глаза вряд ли могут внушать оптимизм. Поэтому он выработал теплую улыбку, мягкий, но в то же время уверенный тон голоса и почти отеческую манеру поведения, хотя и хорошо отрепетированную, но явно смягчающую ту мрачную внешность, которой его наградил Господь.

Ветеринар подошел к Норе, обнял ее за плечи:

– Дорогая, похоже, вы любите эту собаку, как своего ребенка, да? – (Нора, закусив губу, кивнула.) – Тогда вы должны верить. Верить в Господа Бога, который, как говорят, охраняет даже небесных птах, и хоть немного верить и в меня тоже. Хотите верьте, хотите нет, но я чертовски хороший специалист и заслуживаю доверия.

– Я верю, что вы хороший врач, – прошептала Нора.

Трэвис, который по-прежнему сидел на корточках возле Эйнштейна, хрипло произнес:

– Но шансы. Каковы его шансы? Скажите прямо.

Отпустив Нору, Кин повернулся к Трэвису:

– Что ж, выделения из глаз и носа не настолько густые, какими они могли бы быть. Бывает и хуже. На животе нет гнойных волдырей. Вы говорили, его вырвало, а понос был?

– Нет. Только рвота, – ответил Трэвис.

– У него высокая температура, но не критично высокая. А как насчет избыточного слюнотечения?

– Нет, – ответила Нора.

– А он тряс головой, хватал пастью воздух, словно у него неприятный вкус во рту?

– Нет, – не сговариваясь, сказали Нора с Трэвисом.