Ангелы на кончике иглы

— Теперь, Степанида Никитична, — оборвал ее Раппопорт, — расскажите главное.

— Главное, что я после заснула. А утром проснулась оттого, что мне в дверь звонили. Вошел молодой человек, очень элегантный, в красивой форме, я даже сперва подумала, генерал. Но представился он майором милиции. Очень воспитанный молодой человек, лет пятидесяти, не больше. Вошел в комнату, ноги предварительно вытер и, представьте, даже фуражку снял.

— У Степаниды Никитичны, — вставил Раппопорт, — развито чувство юмора.

— А вы как думали? Я еще и не то сказануть могу! Так вот этот генерал, то есть майор, красивый, как генерал, мне говорит: «Извините за то, что помешали вам спать. По вашему сигналу все меры приняты, больше никого тревожить не надо. Кто заслужил, понесет наказание, ни о чем не беспокойтесь». «Как же, — говорю, — не беспокоиться? А что с тем молодым человеком, которого били до полусмерти?» «До какой, — говорит, — полусмерти, — когда он живой и здоровый! Это матерый хулиган, и он понесет наказание в соответствии с законом». Тогда я ему говорю: «Знаете, я каждую ночь слышу, каких бьют людей. И у меня подозрение, потому что я знаю кто это!» «Лучше, — говорит, — мамаша, не вмешивайтесь. А то вас привлекут к ответственности за разглашение».

— Так и сказал? — ухмыльнулся Ивлев.

— Меня не то задело, что он запугать хотел, а то, что мамашей назвал. Я считаю, что отдел коммунистического воспитания просто обязан вмешаться!

Старушка поднялась, протянула обоим тонкую сухую ладошку и юркнула в дверь.

— Ну, что скажете, Ивлев? — Яков Маркович остановился перед ним, широко расставив ноги и сунув руки в карманы.

— Да любая нормальная газета в мире рассыпала бы набор и на первой полосе дала бы об этом отчет!

— Не булькайте, Слава, вы не чайник. Подумайте лучше: если Сашу забрала милиция, так как он виноват, почему его не было в списке?

В список, который готовит Управление внутренних дел Мосгорисполкома и который каждое утро кладут на стол первому секретарю горкома, попадают партийные работники, актеры, журналисты и прочая элитарная братия, совершившая антиобщественные поступки в течение истекших суток. Если Какабадзе попал в список, Кашину уже сообщили бы для принятия мер.

— А что вы, Рап, предполагаете?

— Стало быть, у них была причина не включать его в список.

— Рыльце в пушку?

— И тогда, если они явно виноваты и скрывают это от горкома, для спасения Какабадзе мы можем вспомнить, что мы — центральная газета. И, так сказать, побороться за честь мундира. Правда, Ягубов — слизняк. Но, может, удастся подключить Макарцева?

— Газета — против МВД?

— Во-первых, МВД — не КГБ, а видимость законности сейчас соблюдается. Во-вторых, это только Управление города, мы же городу не подчиняемся. Если всплывет щекотливое дело, министерству выгоднее будет отмежеваться. Ну, что, Слава, рискнете? Тогда с Кашиным лучше поговорить мне.

— Почему?

— Двоюродный брат моей покойной жены работает бухгалтером в «Зоообъединении».

Вошел он к Кашину торжественно, как входят для поздравления.

— Ну, Валентин, наверно, я тебя обрадую. Мальки дефицитных рыб нужны?

— А есть канал?

— И какой! Сможешь с черного хода получать редкие экземпляры. И главное, без спекуляции, абсолютно законно.

— Просто не верится! — Кашин поднялся со стула. — Я ваш должник, Яков Маркыч.

— Об этом не думай! Ну, я пошел… — Раппопорт повернулся к двери. — Да, Валя, кстати. Про Какабадзе не слыхал? Пропал парень, наш человек, комсомолец… В списке его не было?

— Я бы знал, — обиделся Кашин. — А что?

— Так я и думал. Значит, не виноват.

— А в чем?

— Да говорят, его ни за что избили в милиции. Надо это выяснить. У тебя в МВД есть людишки? Узнай… Мы ведь с тобой партийная газета — сильнее их!

Валентин задумался. Выяснить, что произошло с сотрудником редакции, было его прямой обязанностью. Он набрал номер Утерина и попросил навести справочку насчет Какабадзе. Кашин и Тавров поговорили о рыбах, когда Утерин перезвонил.

— Какабадзе Александр Шалвович — ваш? У нас! В тюремной больнице в тяжелом состоянии. Драка по пьяной…

— А почему в тюремной-то?

— Стало быть, виноват! Разберутся…

— Пока разберутся — меня начальство вызовет. Я что — глазами хлопать буду?

— Надо самим разобраться, — вмешался Раппопорт.

— Володя, — продолжал Кашин в трубку, — сделай пропуск, мы отправим сотрудника. Идет?

Раппопорт ввалился в комнату спецкоров.

— Кашин помог затолкать вас в МУР, Славик. Только будьте осторожны. Они и вас в два счета подошьют к делу.

— Я им не дамся!

— Тогда действуйте…

На ходу застегивая пальто, Ивлев сбежал по лестнице и остановил первую попавшуюся машину. Это был самосвал, груженный снегом. За три рубля шофер согласился везти куда надо и действительно плевал на все и ехал на красный свет. Быстрая доставка, однако, не помогла: часа полтора ушло на оформление пропуска.

— Говорить разрешаю недолго, — с показной строгостью сказал хирург в офицерских погонах.

Он был худой и длинный. Плечи у него, казалось, вообще отсутствовали.

— А что с ним все-таки? — спросил Слава.