Ангелы не падают

Чем дальше, тем ближе становилась наша дружба с Энджи. И вместе с дружбой шлифовались наши номера на сцене. Это закономерно — ведь мы почти полностью доверяли друг другу. Я уже даже привык к ее историям про ангелов. Или научился не обращать на них внимания. Я даже привык к тому, как она танцевала на парапетах крыш. Хотя это было безрассудно с моей стороны, в конце концов, я перестал ругать Энджи. Или она убедила меня, что ангелы не падают. Как-то холодным октябрьским вечером Энджи вдруг потащила меня на одну из своих крыш. На одну из тех, где до этого она любила бывать одна. Дул ветер. С Гудзона он нес холодное дыхание осени. Я был в свитере и кожаной куртке. На Энджи были джинсы и легкая кофта с длинным рукавом, которая, впрочем, тепла давала мало.

— Ты замерзнешь, Эндж! — укорял ее я за подобный наряд.

— Не замерзну, Нил! — отвечала она. — Ангелы не мерзнут!

— Ну конечно! Не морочь мне голову!

На крыше ветер был еще сильнее и порывистее. Я снял куртку, подошел и накинул ее на плечи Энджи. Она отстранилась и вернула мне одежду. Потом очень быстро рванула к парапету. Я хотел остановить ее, но она не слушала меня и стала танцевать. Она не боялась упасть. Она не боялась замерзнуть. Она улыбалась, а я сидел, как завороженный, ловя ее движения, готовый в любой момент броситься ловить и саму Энджи. Я боялся за нее. Каждый раз, когда смотрел на ее силуэт, грациозно двигающийся на фоне городской панорамы, я почти не дышал. Но порывы ветра, казалось, не имели над этой девочкой власти. Как и холод не трогал ее. Я взял ее руки в свои, чтобы согреть, но они были теплыми, как если бы она совсем не замерзла.

— Ангелы не мерзнут, значит? — улыбнулся я и обнял Эндж, прижимая ее к себе.

Мы стояли и смотрели на город. А город смотрел на нас миллионами огней, протягивал нам руки-мосты. Так бывало все чаще. Я привыкал к ее безумствам. Я смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Она танцевала на парапетах нью-йоркских крыш, а я был ее молчаливым зрителем. Изгибы стройного тела, повороты головы и разлетающиеся на ветру волосы. На крышах всегда было тихо — только вечерний гул и жужжание генераторов — но мы, кажется, слышали одну и ту же музыку.

Помню однажды Энжди подошла ко мне, спрыгнув в парапета, вытащила из кармана маленький белый айпод, молча вставила мне в уши наушники и нажала кнопку «плей». Небольшая пауза, во время которой Энджи быстро вернулась на парапет, а в моей голове громок заиграл Вагнер. Моя спутница делала танцевальные па, изгибалась, как упругая ветка ивы, подпрыгивала и приземлялась легко и безупречно точно на то же место, с которого взлетала. Она была прекрасна. Прекрасный ангел в центре Нью-Йорка, парящий над крышами.

Часто после прогулок по крышам мы отправлялись ко мне и ложились спать. Как всегда Энджи — на моей кровати, а я — поджав ноги, на небольшом диване. Иногда мы бродили по улицам и тогда обязательно находили двоих или троих бездомных, с которыми заводили долгие разговоры. Энджи покупала им пиццу или китайскую еду, горячий чай или кофе, а они в благодарность рассказывали ей свои истории. Она как будто чем-то была привязана к бездомным, как будто видела в них родственные души. Но она и жалела их. «Они отдали все городу, — говорила Энджи, — и поэтому город никогда не оставит их, никогда не отвернется. Как Бог».

— Что делает Бог? — подхватил я тему.

Надо признать, я уже не пытался поймать Энджи на нестыковках.

— Бог над всеми нами, — улыбнулась она. — Он как отец, следит и ведет.

— Он наказывает ангелов за нарушение правил?

— Что ты имеешь в виду? — она искренне не понимала вопроса.

— Ну, если ты, скажем, снимешь квартиру и перестанешь мучить меня ночами на неудобном диване, или вместо того, чтобы отдать зарплату бедным, накупишь себе модных шмоток, завалишься в клуб…

— Зачем? — удивилась Энджи.

— Неужели тебе никогда не хотелось?

— Что? Накупить шмоток или завалиться в клуб?

— И то и другое.

— Нил, ангелы не могут нарушать правила!

— Ну а если вдруг…

— Просто не умеют! Как люди не умеют летать или дышать в космосе, понимаешь?

— Если честно, то нет. Разве у ангелов нет желаний или чувств?

— Не так как у людей, Нил. Мы созданы не такими. Мы следуем правилам. Мы живем и чувствуем по-другому.

И она снова рассказывала мне про ангелов. Она могла говорить об этом долго, часы напролет. Она говорила о прекрасном мире, что лежал за пределами человеческого восприятия, где текли кристально чистые реки, струились водопады, где небеса соединялись с землей, была радуга и всегда светило солнце. Там пели птицы, гуляли животные. Там жили ангелы. Но как бы ни был прекрасен тот мир, по словам Энджи, в нем не было и десятой доли того, что есть в Нью-Йорке. В нем не было суеты, улиц с односторонним движением, лестниц черного хода, бесконечно бурлящих рек такси и сотен таких разных, не похожих друг на друга жителей, невероятные акценты которых сливались в мелодию, ласкающую слух.