Ангелы Ойкумены

Из окна открывался вид на помпилианский квартал Эскалоны. Вид мало чем отличался от тысячи ему подобных видов на Октуберане или Квинтилисе, если не жить в роскошных гостиницах-небоскребах, а селиться в бюджетных отелях рабочих жилмассивов. В сравнении с Эскалоной, погруженной во мрак, кое-где прореженный мерцанием уличных фонарей, масляных и — о чудо! — газовых, квартал помпилианцев сиял огнями. Дыра, молча повторил Крисп, имея в виду Эскалону. Он поймал себя на том, что не воспринимает квартал, где жили его сорасцы, как часть окружающего варварства. Казалось, Великая Помпилия проросла сквозь грязь и дикость, высунула наружу кончики щупальцев — везде особняком, всегда отдельно.

— Он уже дома?

— Нет, — отрапортовал Веник.

— В театре, — уточнила Швабра. — Вернется заполночь.

— Такой длинный спектакль?

— Спектакль закончился. Пьет он, с актерами.

— Актеры! — фыркнул Крисп. — Я вот со сторожем пил…

Это была чистая правда. Из космопорта Сан-Федрате, отправив Веника с вещами заселяться в гостиницу, Крисп в сопровождении бдительной Швабры отправился в Королевский театр. Ему повезло: первый же встречный оказался сторожем, при случае — билетером, а главное, добрым знакомым объекта. Хорошенько угостившись за счет благодетеля, Анхель Сарагоста пел соловьем: объект-де вырос у него на руках, сорванец этакий, и любил Анхеля, как родного деда, и прятал его Анхель с риском для жизни, когда маркизовы головорезы… Крисп слушал, кивал. Его смущали в стороже манеры записного комика, но, похоже, старый болтун говорил правду. На прощание Крисп, с любезного разрешения Анхеля, купленного за пять местных реалов, устроил небольшую фотосессию: «Я и сеньор Сарагоста».

— Мы его не проморгаем?

— Нет, — отрапортовал Веник.

— Дом под наблюдением, — уточнила Швабра.

— Он назначил мне встречу. Сказал: после спектакля. Сказал: друг моего сына — мой друг. У них что, принято встречаться с друзьями ночью?

— Да, — отрапортовал Веник.

— Нет, — уточнила Швабра. — В целом, нет. Только у людей искусства.

— Люди искусства? Это замена слову «придурок»?

— Да, — отрапортовал Веник.

— Третьего ученика нашли?

— Да.

— Ладно, третьего — завтра…

Двух заносчивых петушков, каждый из которых полагал себя лучшим учеником маэстро Пераля, Крисп отыскал после визита в театр. Планетарный вирт Террафимы полз черепахой, дребезжал ржавыми узлами — пришлось совершить аналитическое сальто-мортале, чтобы ухватить петушков за хвосты, а главное, по-быстрому связаться с ними. Задерживаться в помойке надолго Крисп не собирался. Он едва удерживался от хохота, глядя на лучших учеников. Фу-ты ну-ты, перевязь в золоте, грудь колесом! А щечки-то запали, и ребра наперечет, и кушать хочется, аж слюни текут… Плотный обед (два пропуска в помпилианский квартал, «Venite ad me omnes», ешьте, не стесняйтесь!) обер-центурион Вибий обменял на пару скромных фотосессий: «Я и дон Ребольедо», «Я и дон Хуан». Петушки сочли его идиотом, но вслух назвали «доном Криспом», авансом возведя в дворянское достоинство.

— Маркиз?

— Нет, — отрапортовал Веник.

— Нет в Эскалоне, — уточнила Швабра. — Маркиз де Кастельбро руководит обороной Бравильянки. Меньше часа лету от Эскалоны.

— Полеты запрещены, я выяснял.

— Нас это остановит?

В дом маркиза, брата невесты объекта, Крисп не пошел. Его с успехом заменила Швабра в сопровождении освободившегося Веника. Им была поставлена задача договориться о личной встрече «дона Криспа» с его сиятельством. Предлогов для встречи «дон Крисп» выбрал ровно два: привет от объекта — родственники, как-никак! — и необходимость передать маркизу подарок, шикарный уником с расширенным функционалом. К сожалению, гранд убыл на войну, а значит, фотосессия откладывалась.

— Нет, — Крисп улыбнулся. — Нас это не остановит.

Швабра осталась серьезной:

— Я наняла аэромоб. Он ждет на стоянке отеля.

Полеты, мысленно повторил Крисп. Нет, не остановит. Полет с Хиззаца на Террафиму был авантюрой и импровизацией. Еще в кафе, где бармен смотрел на него как на психа, Крисп заказал билеты на чартерный рейс скоростной яхты «Замбулу». С манипулярием Тумидусом он связался позже, из яхтенного центра гиперсвязи, буквально перед РПТ-маневром. Тумидус молчал не меньше минуты, бездарно расходуя казенные средства на гипер. А потом кивнул — валяй, боец! — и отключился.

Крисп дал бы голову на отсечение, что во взгляде любимчика Главной Суки пряталась награда — уважение волка к волку.

Снимки, сказал Крисп, обращаясь к далекому объекту. Думал, я тебя не достану? Ты получишь эти снимки россыпью: я и твой дружок-сторож, я и твои ученики, я и твой шурин. Мало? Я и твой отец — на закуску. Я, помпилианец, и они, ботва. Ты в курсе, что это значит? Все, кто тебе близок, в любой момент могут стать рабами. Ты защищен от меня покровительством мар Яффе, но всех тебе не защитить. Не хочешь ли подружиться с доном Криспом, дражайший объект? Предательство? Да что ты говоришь?! Обычная вербовка под давлением, и не надо громких слов.