Ангелы Ойкумены

— Грехи? — спросил Диего с серьезностью человека, чье чувство юмора сгорело в аду. — За отпущением грехов я пойду к священнику. Вам, дон Луис, я хочу предложить другое.

— Что же?

— Эвакуацию. Вас вывезут из Эскалоны в безопасное место. Любая планета по вашему выбору, расходы за казенный счет. Соглашайтесь, прошу вас.

— Казна гематров? — Пераль-старший рассмеялся. — О, это просто бог из машины! Он спускается на сцену с колосников, неся беднягам решение их проблем… Спасибо, дон Диего! К сожалению, я вынужден отказаться. Я останусь дома и досмотрю спектакль до конца. В этой постановке Луис Пераль — зритель. Неужели ты решил, что я откажусь от такой роли? От редчайшей для комедиографа роли?! Бог из машины — самый скучный финал из всех мне известных…

Ты не обидишься, добавил он молча. Ты знаешь меня лучше других, изучил от пяток до кончиков волос. Кому, как не тебе, известно: когда Луис Пераль превращается в Федерико, чьи реплики, даже наидобродушнейшие, жужжат роем комаров, слепней, полосатых ос, готовые в любой момент укусить зазевавшегося собеседника, и случается, кусают — в эти моменты я уязвимей младенца. Я тронут заботой, полон любви, я прячусь за рискованным остроумием, как за частоколом с заостренными концами. Не умею иначе, таким родился; нет, ты не обидишься, мой усталый, мой черный, мой строгий мальчик…

— Я умоляю, — сказал Диего. — Оставьте Эскалону.

Ради бога, услышал Луис Пераль в реплике сына. Ради всего святого, позвольте мне вывезти вас на Таммуз или Элул. Так будет легче вам, а главное, так будет легче мне. Чем бы я сейчас ни занимался, меня тянет домой. Если вы уедете, мнения злопыхателей утратят важность для меня. Если вы останетесь, они вонзятся в мою душу сотней отравленных стрел. Ваше присутствие в Эскалоне — яд на стальных наконечниках.

— Извини, — оставив игру, ответил Пераль-старший. — Прости меня, пожалуйста. Никуда я не поеду, здесь останусь. И ты не приезжай, не будь дураком. Береги себя, хорошо? Мне не хотелось бы переписывать финал для Монтелье.

— Что? — не понял Диего. — Какой финал?

— Счастливый. Ладно, забудь.

— Дон Луис…

— До встречи, дон Диего!

Драматург обеими руками взлохматил седую курчавую шевелюру, став похож на одуванчик, и против воли добавил:

— До встречи в лучшие времена!

— До встречи, — кивнул Пераль-младший. — В любые времена.

VIII

— Не сомневайтесь, ваше благородие!

— И все же…

— Стерляжья ушица — самое оно-с!

— Не врешь, коверный?

— Как можно, ваше благородие? Только я не коверный, я половой…

Официант, которого в трактире по загадочным причинам называли «половым», только что под ноги не стелился. Плутоватый клоун, он был готов рассыпаться мелким бесом и вновь материализоваться в любом угодном барину месте — лишь бровью поведи! Раскопав в вирте «Табель о рангах», Крисп выяснил: «вашим благородием» на Сечене именуют офицеров от штык-юнкера в артиллерии до пехотного штабс-капитана. Обращение ему нравилось: солидно и с уважением. Как хитрюга половой срисовал клиента? Как вычислил, что тот «при погонах»? Хреновый из нашего благородия конспиратор, вздохнул Крисп. Одно слово: аналитик, крыса кабинетная. Штык-крыса, штабс-крыса, супер-обер-крысюк…

Половой превратно истолковал вздох клиента:

— Уха — объеденье-с! — он причмокнул для убедительности. — Стерлядь свежайшая, Митька прям с утречка изловил. Шеф-повар наш, Петр Лукич, по дедовскому рецепту варит! На петушьем бульонце с полбутылкой игристого! Моло́ки особнячком, в уксусном маринаде! Его высокопревосходительство генерал-губернатор Фруцкер премного хвалить изволили-с…

— Неси уху, оратор, — Крисп махнул рукой с такой вальяжностью, что генерал-губернатор Фруцкер сдох бы от зависти. Здешние манеры усваивались быстрей быстрого. — А для разминки… Дай-ка меню! Вот: холодец с хреном, селедочку, грузди в сметане…

— Отличный выбор, ваше благородие! — половой для форсу чиркал ручкой в блокнотике. По хитрой роже было видно, что для него не проблема с лету запомнить банкетный заказ человек на двести. — Груздочки из бочки, не чета фабричным! Сами собираем, сами солим, сами пьем, сами пляшем… Под грибки не решите ль водочки-с? Груздь без водки, что день без погодки…

Предложение выглядело соблазнительным. Правда, унтер-центурион Вибий намеревался сегодня поработать, а для этого требовалась ясная голова — основной инструмент аналитика. С другой стороны, всего одна стопка… «Одна! — дал Крисп твердый зарок. — И никакой второй! Ну, третьей…»

— Валяй, братец.

— Пивка-с? Легонького?

— Ну ты змей! Меню оставь, я горячее выберу.

— Сей секунд, ваше благородие!