Ангелы Ойкумены

Три тысячи храбрейших храбрецов,
И всяк горой стоит за Федерико!

Герцог (озабоченно):

А что маркиз? Каков его отряд?

Секретарь:

Три тысячи подлейших подлецов,
И каждый рот уже раскрыл для крика!
Едва в мерзавца влепим мы заряд,
А шпагою добавим, вне сомнений,
Он завопит от ярких впечатлений,
Чтоб замолчать навеки…

Герцог:

Очень рад
Такому боевитому настрою.
А что же наши воины?

Секретарь:

Не скрою,
Их рты нередко изрыгают брань,
Но эта брань бесчестит вражью дрянь,
А значит, все ругательства — молитвы,
Звучащие в канун великой битвы!

Герцог:

Пожалуй, и маркизовы орлы
Для нас немало припасли хулы…

Секретарь (с пренебрежением):

О, их хула — весенний теплый дождь!
Ты от врага лихих проклятий ждешь,
Ты жаждешь брани искренней и длинной,
Но если враг — дикарь и сумасброд,
Он грязной чушью наполняет рот,
Как рыночный дурак — размокшей глиной,
И пусть наш враг ретив, свиреп и зол,
Он сплюнет грязь себе же на камзол!

Герцог:

Отличный образ! Вы случайно…

Секретарь:

Да!
Поклонник я сеньора Федерико,
И сам себе шепчу порою: «Ври-ка!
Изящней ври! Изысканнее ври!»
И сразу все сжимается внутри,
И я уж не чиновник, а поэт,
И я…

Герцог:

Так вы сейчас соврали?

Секретарь:

Нет!
Мой принц, пусть враг вонзит в меня ножи,
Когда я вам скажу хоть слово лжи!

Герцог:

Похвально!
Значит, воинства равны,
Коль не глядеть с моральной стороны.
Я — идеал, а враг мой — плут и враль,
Такая вот расхожая мораль
Готова, лишь заполучив реал,
Лечь под любой настырный идеал.
При равных силах будет равным спор…
А кто у нас в союзниках?

Секретарь:

Сеньор!
За нас взвод академиков горой,
С Хиззаца политический герой,
Полк репортеров, блиц-канал вестей,
Продюсер «Ойкумены новостей»,
Филологов четырнадцать колонн,
Ведущих телешоу батальон,
Еще правозащитников орда,
Не знающих пощады и стыда,
Сто либералов с десяти планет,
Шесть демонстраций плюс один пикет,
Петиция в защиту — сущий бред,
Но два мильярда «да» и сотня «нет»!
С такой армадой мы уже, вот-вот,
Дорога нас ведет…

Герцог (удрученно):

На эшафот!

Глава шестая Господи, пошли мне врага!

I

— Добрый день! Луис Пераль — это вы?

— К вашим услугам, сеньорита! — из кресла, запахивая домашний халат, с некоторым усилием поднялся седой, кучерявый как барашек, мужчина. — Приказывайте! Достать звезду с неба? Нырнуть за черной жемчужиной?

— Н-нет, — Джессика опешила от такого напора. — Не надо…

— Я хотела доложить, — буркнула служанка, топчась за спиной гостьи. — Да разве за ней угонишься, оглашенной? В мои-то годы…

От служанки густо несло едой. Рукава ее были закатаны по локоть, обнажая пышную, но мускулистую плоть. Повариха, сообразила Джессика. Шеф-повариха. Почему она открыла мне двери? Больше некому, что ли?

— Матушка Бланка, — представил шеф-повариху дон Луис. Это было странно: хозяин дома представляет одну из челяди. — Мой ангел-хранитель. Когда бы не она, я давно бы дремал под сенью кладбищенских ив. Что же до скромного имени вашего покорного слуги, так оно вам известно, сеньорита…

Он замолчал, улыбаясь.