Ангелы Ойкумены

— Ну подумайте сами, голубушка: зачем нам вас обманывать? Заводить? Даже будь мы мошенниками — что с вас, извиняюсь, взять? И главное — как?! В большом теле вас не ограбишь, а в малом ваш герой нашинкует из нас квашеной капусты! Думаете, нам самим не надоело мотаться по космосу?! Давно бы уже сидели в ресторанчике, пили пиво, нервы лечили…

— Может, выберете другую планету?

«Что он говорит?! — ужаснулся маэстро реплике гематра. — Сейчас Карни согласится, и весь план профессора ухнет псу под хвост!»

— Я так и знала! Вы не хотите лететь на Хиззац!

— В системе аномалия…

— Это ваши проблемы! Вы дали слово!

Зря Диего усомнился во Фрише. Конечно же, гематр просчитал реакцию Карни заранее. И подставился, вызвал огонь на себя, прекрасно зная: теперь девушка скорее откусит себе язык, чем поддастся на его уговоры.

— Вы слышали, — подыграл Диего, — что сказала сеньорита?

— Ага, — кивнул Пробус.

— Мы летим на Хиззац! Иначе…

Маэстро демонстративно положил ладонь на эфес рапиры. Будь ты проклято, притворство! Его уже тошнило от лжи.

— Ой, только без скандалов! Хиззац — так Хиззац…

— Хорошо, сеньорита. Чтобы преодолеть аномалию, нам надо как следует разогнаться. Готовы?

— Готова!

— В галоп!

Коллант взял с места в карьер.

* * *

— Я помню! — ветер, бьющий в лицо, уносит слова в сторону, но Диего догадывается, о чем кричит ему Карни. — Ускорение!.. гравимагнитный… туннель…

— Мы пройдем!.. выберемся…

Огненные исполины справа и слева. Жар обжигает лицо. Смех Карни. Она в восторге от скачки. Ветер треплет ее волосы, отбрасывает за спину: хвост кометы, фата из расплавленной смолы. Грохот копыт. Эхо отражается от склонов, дробится, возвращается. Кажется, по ущелью скачет целая армия. Мелькают босые пятки Якатля: дикарь обогнал всех. Знакомая долина. Направо, к распадку. Дальше, по силовым линиям, вдоль края газопылевой туманности — соснового бора — прямиком к Хиззацу…

— Там!

Карни вскидывает руку, указывает на сосны:

— Что это?

Рой, на выдохе хрипит Диего. Рой, ты здесь?

— Фаги!

— Это стая!

Бор оживает. Сумрак под деревьями рождает сонмища тварей: двуногих гиен, жаб в черепашьих панцирях — и новых, доселе невиданных. Змеи с рыбьими плавниками и костяными гребнями. Лоснящиеся клубки щупальцев, усеянных мертвенно-бледными блюдцами присосок…

— Правый разворот! Уходим!

Не об этом ли молил ты Всевышнего, глупец? «Господи, пошли нам врага! Врага, от которого будет одно спасение — бегство на планету!» Радуйся! Твои молитвы были услышаны.

— Отставить р-р-развор-рот!

Рев мастер-сержанта накрывает коллант:

— Вперед! На прорыв!

Пробьемся. Высадимся на планету — другого выхода нет. Господи, услышь еще разок: другого выхода у нас нет…

— За мно-о-ой! На Хиззац!

Бьют копыта. Скалятся морды бесов.

— Оружие к бою!

Хищный взвизг рапиры, вылетевшей из ножен. Лязг, скрежет. Залихватский свист. Сарош раскручивает огненный бич, и тот превращается в круг пламени над головой вехдена. Рыжий невропаст одной рукой заносит для удара тяжелую алебарду. Смертоносные пропеллеры заточенные под бритву лезвия Джитуку.

— Сомкнуть ряды! Держать строй!

Аховые наездники на земле, в большом теле коллантарии выполняют команду четко и слаженно, как на параде. Дополнительных распоряжений не требуется: Карни на белой кобыле вписывается между маэстро и Фришем, безоружный Якатль — между Пробусом и брамайни.

— Не отставать!

Первую гиену жеребец Диего на скаку сносит грудью, отшвыривает прочь.

— Не останавливаться!

Взмах рапиры — летят обрубки щупальцев, зловонным фейерверком брызжет желтая слизь. Укол на возврате каким-то чудом достигает цели. Маэстро знает — каким. Острие рапиры оживает, изгибается, удлиняясь на пядь, и жалом комара-исполина входит в глазницу клювастой жабы. Сыплет электрическим искрами, с шипением рассекает воздух цеп гематра. Что-то кричит Карни — не разобрать, что. Она здесь, с ним; в раю, в аду, в небесах, на земле, в горе и радости…

— Вперед!

В распадке их ждут. Проклятье! Как он мог забыть, сколь согласованно атаковали их бесы у водопада: окружили, набросились… Если бы не рой, не ушли бы. Вот и сейчас: сзади подтягиваются отставшие твари. Впереди — стена: мохнатые тела, костяные панцири, жадные щупальца. Когти, роговые клювы, присоски… По бокам — частокол сосен. Рыхлая, присыпанная хвоей почва. Мерцают, горят под деревьями угли глаз. Где ты, рой? Где выход, спасительный туннель под водопадом? Роя нет. Выхода нет. Нужно ли быть гематром, чтобы вычислить простую истину: всё, приехали?

— Р-р-руби!

Они с Фришем оттесняют Карни. Удар! Диего едва не вылетает из седла. Жеребец встает на дыбы. Копыта дробят черепа ближайших жаб, расплескивают мутную воду из теменных чаш. Лезвие отсекает змеиную голову. Та повисает на узкой полоске кожи, бессильно мотается из стороны в сторону. С клыков брызжет яд. Гибкое тело бьется в конвульсиях, расшвыривает жаб и гиен.

Булькает слюнявая пасть. Лезет, тянется. Мелькает смазанная полоса, сталь едва не снимает со лба маэстро ленту кожи:

— Д-дрянь! Вот тебе!