Ангелы Ойкумены

— Мне хорошо платят, — сложив ладони перед лицом, мамаша Тай Гхе поклонилась маэстро. Казалось, слова о плате должны были успокоить, утешить Диего. — Очень хорошо! Не надо волноваться…

— Кто? Кто вам платит?!

— Кхун Дахан. Он велел следить за могилой, как за родной. Он дал много-много денег! Я отказывалась, но кхун Дахан… Вы когда-нибудь спорили с гематром? Легче сразу утопиться! Тут росло деревце, кхун П’раль. Оно грозило завалить надгробье. Я выкорчевала, что сумела, а корни залила соляной кислотой. Вы плачете, кхун П’раль? Не плачьте, все в порядке. Деревце зачахнет, уверяю вас…

— Я не плачу. Должно быть, что-то в глаз попало.

— Да, сегодня ветер. В день Лан-па-ча всегда дует ветер.

— Лан-па-ча?

— День очистки кладбищ, — мамаша кивнула на каннибалов. Те, галдя как сороки, занимались полировкой черепов. — Кто-то в срок не заплатил за участки. Если не платить, тело выкапывают и сжигают. Хоронить в земле — дорого, очень дорого. Кхун Дахан оплатил ваш участок на много лет вперед. На сто, тысячу лет! Вы не знали?

— Не знал. Но если тело сжигают, зачем его свежевать?

— О, целиком жечь нельзя! Тогда хороший человек не воскреснет долго-долго. Сжигают кости, чтобы воскресалось быстро-быстро! Плоть зароют отдельно, за городом, в специальном безымянном месте. Это очень важно — место без имени. Не надо ходить, звать, мешать воскресать…

— Воскресать?

— В другом теле. К другой жизни. Ваша кхуни, наверное, уже воскресла где-нибудь. Вас можно жечь, а можно зарывать, вы не наши. Вы воскресаете по своему закону. Но если вы хотите, я попрошу волонтеров. Они выроют вашу кхуни, кости сожгут, а мясо зароют в месте без имени. Ступу с пеплом мы поставим на могилу, у надгробья. Участок оплачен, мне кхун Дахан заплатил много-много. Я буду счастлива поделиться с волонтерами. Это святые люди, уверяю вас!

— Святые? — Диего указал на фасоль с луком.

— Никакой мясной пищи! Монашеская еда: растения, простокваша! Нельзя, дух покойного рассердится… У них вот-вот перерыв на обед. Они сядут кушать, а шри Чингур продолжит молиться.

— Дудка? Это он молится?

— Да.

— А эти — волонтеры? Святые люди? Кого скажу, того и освежуют?

— Какой вы умный, кхун П’раль! Вы все правильно поняли.

Диего встал. В шепоте дудочки ему без видимой причины услышался церковный орга́н. Басы шли над черной бездной, в силе и славе. Над басами парил ангельский хор мальчиков, у которых еще не сломался голос: «Господи! Из костра пылающего взываю к Тебе!» Псалом шестнадцатый: «Единой надеждой живу». Любимый псалом отца. Кости, подумал маэстро. Жгут только кости. Это чтобы воскресалось быстро-быстро. Господи, если мои кости сгорят, Ты воскресишь Карни?!

«А ты? — спросил Господь. — Что же ты, ястреб?»

V

Колесницы судьбы

(недавно)

— Гипер! Срочно!

С нарочитой медлительностью диспетчер оттолкнул голосферу, заслонявшую ему обзор, и взглянул на наглеца. Крисп ответил ему улыбкой, лучшей в своем арсенале, и имел удовольствие пронаблюдать, как у диспетчера меняется выражение лица. Для бездельников в представительстве он, Крисп Сабин Вибий, сделался символом головной боли. Вначале, после отлета манипулярия Тумидуса, Криспа пытались поставить на место. Тянули резину, гоняли от бюрократа к бюрократу, требовали тысячу подтверждений полномочий… Глава сеченской резидентуры, примипил Септит — «серый кардинал» при вальяжном, ничего не решающем главпреде — ревниво отнесся к вторжению юного выскочки в его исконные владения.

Можно было уладить вопрос, сходив к примипилу на поклон. Озвучить потребность в мудрых советах, выслушать отеческие наставления. Но Криспу вожжа попала под хвост. Он предпочел связаться с Октубераном, вернее, лично с Марком Тумидусом. «Мешают!» — заявил обер-центурион Вибий таким тоном, будто его вчера произвели в военные трибуны. Что за депеша пришла в итоге на адрес представительства из ЦУСБ Помпилии, Крисп не знал, но эффект превзошел все ожидания. Препоны сгинули, просьбы выполнялись с третьей космической скоростью, ответы на запросы приходили раньше, чем поступал запрос. У завотделом внутреннего содействия при виде молодого аналитика начало дергаться левое веко, а примипил Септит встреч с Криспом избегал с маниакальной тщательностью, в чем преуспел.

— Узел гиперсвязи свободен. Через сорок три минуты у нас плановый сеанс…

— Сорок минут? Мне хватит, — отмахнулся Крисп. — Мою дактилокарту ввели в систему допуска?

— Еще с прошлого раза…

Вскоре он уже набирал персональный код на ГС-пульте. В рамке высветилась стандарт-заставка: передача в голосовом режиме с текстово-пакетным расширением.

— На связи Альтус.

— На связи Квизитор.

Альтус — позывной резидента на Хиззаце. Квизитор — новый позывной обер-центуриона Вибия. Крисп хотел Акулу, еще лучше — Белую Акулу, но ему не разрешили. Сказали: Акула занята, бери что дают.

— В гости к нам не собираетесь?

— Разве что пролетом.

Пароль и отзыв. Переходим к сути:

— Дело номер 1742/1.

— Все материалы в сохранности.

— Есть основания полагать, что фигурант дела в ближайшие сутки прибудет на Хиззац. Возможно, в ближайшие часы.